Варварины сказки - Иеромонах Тихон (Невидимов)

она была такой доброй, что даже журавли в небе кружили над её огородом, надеясь на крошку хлеба с солью.

Наташа любила бегать босиком по мокрой траве после дождя, собирать ромашки и шептать им свои секреты - о далёких странах, где звёзды поют колыбельные, а цветы светятся в темноте.

Но иногда, когда солнце пряталось за тучами, а река грустила серыми волнами, в груди Наташи поднималась тоска - тяжёлая, как мокрый плащ.

«Почему мир такой обычный? - думала она, прижимаясь к бабушкиной руке у окна. - Где же настоящие чудеса, о которых рассказывала бабушка? Где радуги, что ведут в сказку, и герои, что побеждают тьму?»

Эта тоска сжимала её сердечко, как холодный кулак, но в глубине теплилась искорка - та самая, что бабушка звала искрой от Бога.

И Наташа шептала молитву:

«Господи, если Ты слышишь, зажги во мне свет, чтобы увидеть Твои чудеса».

Однажды, в пасмурный осенний день - это было как раз в октябре, когда листья кружились в золотом танце, а воздух пах грибами и мокрой землёй, - прошёл сильный дождь.

Капли стучали по крыше, как пальчики невидимого гостя, а Наташа сидела у окна и рисовала радугу - ту, что соединяет небо и землю, с замками из облаков и драконами, спящими на холмах.

Вдруг небо прояснилось.

Солнце выглянуло - робкое, но смелое, - и над рекой повисла огромная радуга.

Она была не такая, как всегда: яркая, как семь волшебных лент, сотканных из драгоценных камней - красный рубин любви, оранжевый топаз дружбы, жёлтый сапфир смеха, зелёный изумруд надежды, синий аквамарин веры, индиго - камень тайн, и фиолетовый аметист мечты.

Радуга не исчезала: она мерцала и искрилась, и в её изгибе мелькали тени - крылья ангелов, рога единорогов, доспехи рыцарей и шпаги принцев.

- Ой! - ахнула Наташа, и сердце её подпрыгнуло, как ласточка в полёте. - Она зовёт меня!

Первый шаг - и Наташа очутилась в Волшебном Лесу, где деревья пели колыбельные на языке ветра, а цветы кивали головками, словно старые друзья на празднике.

Красные маки танцевали вальс под луной, синие колокольчики звенели, как церковные в праздник, а золотые лилии светились, словно лампады в храме.

Воздух искрился пыльцой фей - крошечных, с крылышками из радуги, - и Наташа ахнула, чувствуя, как грудь расширяется от чуда, а ножки сами несут её вперёд по ковру из мха, мягкому, как перинка.

Вдруг из кустов выскочил пушистый заяц с крылышками бабочки - Зайчик-Радостник, с глазами, как сапфиры.

- Добро пожаловать, Наташа! - пропищал он, хлопая ушками. - Мы ждали тебя, искру Божью! Но беда - Злой Колдун Тенегрив, с посохом из чёрного оникса, и его сестра Ведьма-Змейка, с котлом яда, украли наши цвета. Лес тускнеет, как душа без молитвы!

Наташа ахнула, и сердце её сжалось от этой картины: листья пожелтели, как осенние, ручей журчал грустно, без блеска, а феи прятались в лепестках, дрожа от холода тьмы.

- Кто такой Тенегрив? - спросила Наташа, погладив Зайчика и чувствуя под пальцами его тёплую шерстку, дрожащую от страха. - И где они?

Зайчик всхлипнул, и слеза его скатилась - жемчужная, искрящаяся.

- Они - слуги Теневого Волка, повелителя сомнений. Живут в Тёмной Пещере за Семью Речками Волшебного Царства. Если не вернуть цвета, весь мир станет серым, как пепел после пожара!

Наташа кивнула, и в груди её вспыхнула решимость - острая, как шип розы, но тёплая, как объятие.

- Я пойду! - прошептала она. - Но я боюсь… тьмы, колдунов…

Зайчик улыбнулся, и крылышки его затрепетали.

- Страх - как тучка перед бурей. А твоя молитва - солнышко. Давай вместе! Я знаю: по пути встретятся союзники - принцы в доспехах света, единороги с рогами-радугами, гномы-кузнецы с молотами веры.

Они отправились в путь, и лес ожил - птицы запели, эхом откликаясь на их шаги.

По дороге Наташа училась первым превращениям: волшебство здесь было не в палочке, а в сердце - добром и вере, что искрилась, как звезда в ладони.

У Первой Речки - Живой, что пела песни на языке русалок, с водами, сверкавшими, как чешуя дракона, - Наташа увидела лягушонка, застрявшего в тине, чёрной, как яд ведьмы.

- Помоги мне, - квакнул он, глаза его, зелёные, как изумруды, полны отчаяния, а тельце дрожит от холода. - Я потерял свой прыжок: Змейка-ведьма наложила заклятье!

Наташа сложила ладошки и прошептала:

- Господи, дай силы!

И вдруг ноги её стали пружинистыми, как у кузнечика, а плащ превратился в крылья феникса - золотые, сияющие.

Она прыгнула через речку, схватила лягушонка - тёплого, мокрого, - и вернула ему цвет: яркий, как трава после дождя, с искрами света, что разогнали чёрную тину.

Эта радость, внезапная и чистая, разогнала тоску.

Наташа надела свой любимый красный плащ - тот самый, что бабушка сшила с молитвой о защите, - и побежала к реке, чувствуя, как ножки дрожат от волнения, а в груди разливается тепло.

Наташа подошла к радуге и протянула руку.

Пальчики коснулись ленты - и, о чудо! - рубиновая нить заискрилась под кожей, тёплая, живая, как биение сердца.

- Это мост в Небесный Сад, - прошептал ветерок, ласковый, как вздох ангела. - Но только тот, кто верит в добро и хранит искру Божью, сможет пройти. Зло поджидает на пути - колдуны с чёрными посохами, ведьмы с ядовитыми зельями, - но свет твой ослепит их.

Наташа вспомнила бабушкины слова:

«В каждом из нас живёт искорка от Бога. Она светит ярче любой радуги, побеждает драконов, и от неё тает лёд в сердцах».

Девочка закрыла глаза, чувствуя, как слёзы радости жгут веки, и прошептала:

«Господи, помоги мне быть смелой и доброй. Пусть Твоё чудо ведёт меня, как ангелы ведут праведных».

И шагнула на радугу.

Лента качнулась под ножками, как мост из паутины, и Наташа почувствовала вихрь - цвета кружились вокруг, шептали свои тайны, а в ушах звенел тихий хор:

«Добро, добро, добро…»

Первый шаг - и Наташа очутилась в Волшебном Лесу, где деревья пели колыбельные на языке ветра, а цветы кивали головками, словно старые друзья на празднике.

Красные маки танцевали вальс под луной, синие колокольчики звенели, как церковные в праздник, а золотые лилии светились, словно лампады в храме.

Воздух искрился пыльцой фей - крошечных, с крылышками из радуги, - и Наташа ахнула, чувствуя, как грудь расширяется от чуда, а ножки сами несут