Тот самый сантехник 9 - Степан Александрович Мазур

сказал один неизвестный: «Профессиональное образование — это честь, а высшее образование и у охранников в магазине есть».

«Старая власть», — понял Малиновский. А ещё он понял, что пришел в камеру на двенадцать мест одиннадцатым. Почти полный комплект. Что означало одно — укрупняют. Видимо, начальство планировало делать ремонт в других камерах, либо перетряхивало местные порядки.

Маливанский прищурился. Всё вокруг очевидно — три группы, вступай в любую. Но ещё за столом-«пеньком» сидел одинокий мужичок с толстым лицом добрячка и пил сладкий чай, а совсем не горький чифирь. Так как совсем не морщился.

Напротив, едва прозвучала шутка, как он хохотнул и добавил:

— О, новенький! Проходи, присаживайся. Веселить нас будешь. Я же давно карлика хотел завести. Вспышку с покемонами пропустил, так хоть так кого-то поймать. Да зам говорил, что это уровень губера. Мэру, мол, не положено. Только секретарши, водила и охрана. А мне ли не положить на всё, что положено? А? Я же — власть в городе! Кто эту зону грел по-твоему? ЖЭК? А-ха-ха! Да они бы без меня ноги сосали. Причём без носок.

В этот момент Маливанский и понял, что перед ним мэр, к которому ещё никто не примкнул. Хотя человек вроде бы мост построил и набережную облагородил. И если бы не остановили, кто знает, может и на метро мог покуситься?

«Не всем же плитку и бордюры класть, кому-то и творчески мыслить надо», — подумал Гриня: «Наверняка, на строительство детского дома откладывает копеечка к копеечке».

Судя по довольному лицу, добряк с лицом колобка на прогулке только что посылку получил. Если быть точнее, передали в первые часы пребывания. Ей и откупился от сокамерников.

«А может быть, всё не так было», — снова подумал Гриня: «Но раз улыбается, значит у него все схвачено».

Решив мгновенно сформировать с обладателем сотен миллионов неучтённых рублей новую группу, Маливанский кивнул ему как старому другу, прошёл в наглую рядом со Старейшиной, ткнув того боком и присел на лавочку у стола представителя новой власти.

— Маливанский. К вашим услугам, — представился не в меру залупастый, но находчивый в критических ситуациях карлик и тут же спросил. — Кого лошить будем?

— Да уж будем! — заверил бывший мэр и дожевав, договорил. — Народ. Ты его смешишь-смешишь, смешишь-смешишь, а ему как будто одних шуток мало. Вечно что-то просят и даже — хотят. Хотят, представляешь себе? И от кого? От меня! Можно подумать в бюджете не мои деньги, а их.

Алагаморов, глядя на это дело с коллаборацией, только губы в линию стянул. Но его честно уворованный по жизни бюджет был заметно меньше. Десятки миллионов с сотнями не спорят. Миллионеры с миллиардерами за одним столом не сидят. Но не самому же за стол подсаживаться в услужение. У него другой путь. Путь тьмы и контролируемого всеобщего хаоса, а не политических манипуляций и планов местных районных князьков.

«Но кто больше своровал — тот и прав», — ещё подумал Алагаморов и предпочёл не обострять.

— Как мне звать тебя? Карл? — в то же время поинтересовался Гриня у бывшего мэра, который очевидно получит повышение и перейдёт в «серые кардиналы».

«Чем ему тут ещё заниматься перед переводом на домашний арест?» — снова подумал Маливанский, тоже очень желая перейти из мрачных, тёплых камер с тесной мужской компанией и трёхразовым питанием в убитую, голодную и холодную однушку, но — свою.

— Это который король? — сразу уточнил осуждённый, которого в камере пока так и звали, отсюда прозвучало логичное предложение. — Не, ты ж парень простой. Зови меня просто Мэр. — Тут он деловито допил чай, оглянул группы охранников и бывших директоров и добавил. — Это для челяди я — Император! Народу нужны громкие прозвища. Я же теперь как есть говорить могу. Всё-таки не перед выборами. А-ха-ха!

— Ха-ха! Лохи! — добавил тут же карлик, поглядывая то на охранников с Хрущём, то на директоров с охранником Егором.

Всё-таки вместе работали, вместе и сидеть должны.

Выбор у Маливанского был невелик, но он был. И решив, что деньги решают всё, Гриня теперь активно чморил прошлых и поддерживал нынешних, при этом активно помогая Мэру дербанить посылку. А больше всего прочего сосредоточился на сырокопчёной колбасе.

Между делом поинтересовался у Мэра в полголоса:

— Слушай, а как ты скомуниздил столько денег незаметно?

— Ну, во-первых, не скомуниздил, а взял своё по должности. До народа всё равно почти ничего не дойдёт. А, во-вторых, мог. А какие ещё причины нужны, чтобы сделать? Кто первым дотянулся, тот и прав! Не пандусы же инвалидам строить. Придумали тоже — равные права. Равные права у нас только избирательные! А дальше их полномочия — всё.

Пока Маливанский нарочито ржал в горло над любой шуткой Мэра, почёсывая его эго, Хрущ скалился на скатке, довольный провалом старой власти.

— Ничё-ничё, — говорил он Семёну и Мише в это же время. — Сейчас из стабильного только смена. Постоянная смена власти. Это как говно смывают в унитазе. Что-то сразу уходит. Что-то задерживается. Но самые прожжённые черкаши всегда зацепятся и останутся. Так что сидим и не высовываемся, ребята. Наше время ещё придёт.

— Так мы черкаши? — тут же уточнил Семён, что был помоложе. — Или те, кого смыли?

— Бери выше! — тут же поправил Миша, который был постарше. — Мы можем и за ёршик сойти.

— Вот-вот! — тут же поддержал его Хрущ и снова посмотрел на стол, за которым пировали Мэр с Длинным.

Очевидно же, что такое погоняло дадут. Чисто вопреки, как и положено на зоне.

Шмыга и Старый в это же время осуждали с Валетом свои дела.

— Я одного не пойму, — признался Антон Сергеевич бывшим сотрудникам, как бывший директор УК «Светлый Путь». — Я натырил… ну дай бог… семь миллионов за год.

— Ну и я ещё на три. Но за квартал, — кивнул Тимофей Вольфыч и на Егора посмотрел. — Валетов вот ещё тысяч на триста наворовал на складе на меди. Да, Егор?

— Но это не точно! — уточнил Валет, сожалея лишь о том, что прятал деньги в старой машине, а не дома. Но как жене весточку передать, чтобы не прознали? Переписка вся под контролем, а в иносказательной форме не поймёт. Только и остаётся родным, что посылки ему слать. Придётся дождаться, пока свидания разрешат, тогда и порадует известием.

А пока