В Стране невыученных уроков - Лия Борисовна Гераскина

Как только я это сказал, корова жалобно замычала и тут же стала жадно щипать траву.

– Наконец-то сочная травка! – радовалась она. – Мне так надоели суслики и мыши. От них у меня портился желудок. Я всё же корова, люблю сено и траву. 

Медведь очень удивился. Он спросил корову: а как же теперь будет с котом? Станет корова его есть или нет?

Корова обиделась. Она ещё не сумасшедшая, чтобы есть кошек. Коровы никогда этого не делают. Они едят траву. Это знают даже дети.

Пока корова и медведь спорили, я решил применить одну военную хитрость. Обману медведя: скажу ему, что я знаю, где находится север, а после вместе с Кузей улизну по дороге.

Медведь махнул лапой на корову и снова стал требовать, чтобы я показал ему север. Я для вида немного поломался, а потом обещал показать… 

И вдруг я увидел наш мяч! Он сам прикатился к нам, сам нашёл нас. Это было очень кстати.

Мы втроём – я, Кузя и медведь – пошли за мячом. Противная корова даже не попрощалась с нами. Она так соскучилась по траве, что не могла от неё оторваться.

Идти нам было уже не так весело и приятно, как раньше. Рядом со мной пыхтел и ворчал медведь, и надо было ещё придумать способ, как от него избавиться. Это оказалось делом нелёгким, потому что он мне нисколько не верил и не спускал с меня глаз.

Эх, знать бы мне, где находится север! И компас мне папа подарил, и на уроках сто раз объясняли, так нет же, не слушал, не выучил, не понял.

Мы всё шли, шли, но до дерева никак не могли добраться. А когда наконец добрались, я сказал, что говорил не про это дерево, а во-о-он про то! Медведь понял, что его обманывают. Он оскалил зубы и приготовился к прыжку. И в этот самый страшный миг из леса прямо на нас вдруг выскочила автомашина. Испуганный медведь взревел и рванул такую стометровку, какой не видели, наверно, ни на одной олимпиаде. Мгновение – и мишки простыл и след.

Автомашина резко остановилась. В ней сидели два человека, одетые точь-в-точь как я однажды видел в опере «Борис Годунов», которую передавали по телевизору. У того, что вертел баранку, на плече сидел сокол в шапочке, надвинутой на глаза, а у другого такой же сокол вцепился когтями в длинную кожаную рукавицу. Оба были бородатые, только один чёрный, а другой рыжий. На заднем сиденье лежали две метлы, украшенные… собачьими головами. Все в изумлении смотрели друг на друга и молчали. 

Первым очнулся Кузя. С отчаянным визгом он бросился бежать и ракетой взлетел на верхушку высокой сосны. Бородачи вылезли из автомашины и подошли ко мне.

– Кто таков? – спросил чернобородый.

– Я мальчик, – ответил я.

– Чей ты человек? – допытывался рыжебородый.

– Говорю же вам: я мальчик, а не человек.

Чернобородый внимательно осмотрел меня со всех сторон, потом пощупал мою трикотажную майку, удивлённо покрутил головой и переглянулся с рыжебородым.

– Чудной какой-то, – сказал он со вздохом, – и рубаха вроде… заморская… Так чей же ты, паря, будешь?

– Русским языком вам сказал: я мальчик, ученик.

– Пойдёшь с нами, – приказал рыжебородый. – Покажем тебя самому царю. Видать, ты из блаженных, а он блаженных любит.

Нет, эти бородачи – чудаки! Какого-то ещё царя выкопали, о каких-то блаженных твердят. Я знал только одного из блаженных: храм Василия Блаженного. Такая была фамилия строителя храма. Но при чём тут я?

– Вы что, историю не читали? – спросил я бородачей. – Какому там царю вы собираетесь меня показывать? Царей давно нет. Последнего русского царя ещё в семнадцатом году ликвидировали… как класс, – добавил я, чтобы им было понятней, этим неучам. 

Бородачам моё выступление явно не понравилось. Они нахмурились и подошли ещё ближе.

– Воровские слова говоришь? – грозно надвигался чернобородый. – Крути ему руки!

Рыжий быстро развязал свой кушак, стянул мне за спиной руки и бросил меня в автомашину. Не успел я и пикнуть, как она взревела и сорвалась с места. Сквозь пыль мелькнула голова Кузи, который бежал следом и что-то отчаянно вопил. Я расслышал только одно слово: «География!»

Всё ясно. Кузя просил меня вызвать Географию, а я считал, что дела наши не так уж плохи. Ещё можно повременить.

Бородачи везли меня, наверно, по очень плохой дороге. Машину подбрасывало, трясло и качало. Конечно, это был не асфальт.

Послышался колокольный звон. Я поднял голову и увидел храм Василия Блаженного. Тут же мне дали по уху, и я нырнул на дно. Автомашина подкатила к большому старинному дому. Меня долго вели по крутым узким лестничкам. Затем мне развязали руки и втолкнули в большую комнату со сводчатым потолком. Вдоль стен вместо стульев стояли широкие дубовые лавки. Середину комнаты занимал большой стол, покрытый тяжелой красной скатертью. На нём, кроме телефона, ничего не было.

За столом сидел толстый и тоже бородатый мужчина. Он громко и со свистом храпел. Но мои бородачи не посмели его будить. Так мы и стояли молча, пока не зазвонил телефон. Толстяк проснулся и басом рявкнул в трубку:

– Дежурный опричник слушает… Нету царя… Где, где… На объекты поехал. Бояр истребляет, а землю раздаёт опричникам… Не опаздывает он, а задерживается… Подумаешь – совещание!.. Подождёте, не велики баре… Всё! Договорились!

И дежурный опричник повесил трубку. Он потянулся и зевнул так, что вывихнул себе челюсть. Рыжебородый подбежал к нему и быстро вправил челюсть на место. Дежурный тут же заснул, и только новый звонок заставил его открыть глаза.

– Зазвонили, – ворчал он, снимая трубку, – прямо как на телефонной станции. Ну чего ещё? Вам сказано, нет царя.

Он хлопнул трубкой, ещё раз зевнул, но на этот раз осторожно, и уставился на нас.

– Кто таков? – спросил он, указывая на меня толстым пальцем, украшенным огромным перстнем.

Мои бородачи низко поклонились и рассказали, как изловили меня. Слушать их было очень странно. Говорили как будто по-русски, и в то же время многих слов я не понимал. Я, по их мнению, был не то блаженным, не то чудным.

– Чудной? – медленно проговорил дежурный опричник. – Ну, коли чудной… в шуты его. А вы ступайте!

Мои бородачи ещё раз поклонились и ушли, а я остался с