Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

И испуганно вздрогнула.

– Вот так здравствуй, – тихо удивилась темнота. – Даже не буду тебя спрашивать, почему ты в дождь оказалась здесь. Но так интересно узнать, почему ты из двух каноэ залезла именно под это?

Гуильда сначала разглядела только два ярких белых глаза, затем, рассмотрела почти не различимый в темноте силуэт. Но зато сразу узнала голос. Вместе с ней под каноэ оказался Нефрим. Точнее, это она оказалась вместе с ним, так как Мехено явно оказался здесь раньше. Не задумываясь, она хотела было рвануться назад, но остановила себя. Этот испуг будет выглядеть еще более странно. Девушка окончательно забралась под каноэ и села в самый дальний от Черноголового угол.

– Наверное, это вышло случайно, – бесцветным голосом ответила она на вопрос Нефрима. Взгляд ее был устремлен вниз, руки крепко обхватили поджатые колени. Гуильда остро застеснялась своего тела. Она-то ангустиклавия почти не видела, но чувствовала, что его яркие в темноте глаза оглядывают ее всю.

– Может быть, и случайно, – кивнул чернявый гигант. – Всё может быть. Уходишь в горы от моря – а попадаешь в море…

Гуильда не поняла сказанного, но переспрашивать совершенно не хотела. Она была уверена, что объяснение ее… Напугает? Обрадует? Гуильда не хотела этого знать. А потому надо что-то говорить.

– А как ты оказался тут?

– А я уснул на берегу ручья, – ответил Нефрим, и черноту лица рассекла улыбка, вывалив пригоршню белых зубов. – Так старательно эти горы искал, что утомился и уснул. И попал под дождь. Вот и спрятался. А тут – ты.

И такое это было «ты», что Гуильда задохнулась.

Под каноэ нависла тишина. Девушка, кстати, уже придумала, о чем говорить дальше. Можно рассказать, что к ним в гости приехал ее брат. Что на Прекрасных островах бушует война. Но не стала говорить ничего. Тишина, оказывается, уже перестала быть неловкой. Напротив, это было приятно – сидеть к темном углу и… видеть, как смотрит на нее Нефрим. Плотные струи дождя, дробь капель по дну каноэ, словно закрыли девушку от всего остального и мира, от всех его «можно», «нельзя», «полагается». Словно лианы, которыми она была плотно обмотана, спали – и Гуильда поняла, что всегда хотела этого! Она не знала, сколько реального времени входит в это «всегда» – это было просто всё время, которое имело значение. Она хотела, чтобы эти глаза смотрели на нее именно так! Она хотела глядеть в них и понимать, что она – единственная женщина на земле! Независимо от того, сколько еще женщин по этой земле бродит. Не первая жена, не вторая, не любимая жена. А единственная. К этому слову даже добавлять ничего не надо, ни «жену», ни «женщину», ни что-либо еще. В одном слове есть всё, что ей нужно. А в глазах Нефрима оно явно читалось.

И от этого было так хорошо!

«Какая же я дура! Зачем я столько времени запрещала себе чувствовать это? Зачем гнала от себя это счастье? Чувствовать этот взгляд и не бежать, не отворачиваться – это же счастье».

А ее лишили этого счастья. Семья, продавшая девушку на север, муж, которого она так старалась любить, но не получала ответа. Весь этот мир, утверждающий, что любовь чужого мужчины – зло.

Разве может быть любовь злом?

– Ты не избегаешь моего взгляда, Гуильда, – заметил Нефрим. Воин сидел там же, где и раньше, опираясь на чурбак, поддерживающий каноэ. Их разделало не меньше двух локтей. Но он был так близко! Она чувствовала его тепло, которое мягко отогревало замерзшее от воды тело.

– Ты утреннее солнце, – едва слышно прошептала она.

Солнце может быть очень жестоким. Особенно в полдень в каноэ, в открытом море. Но утром, когда тело замерзло, первые лучи солнца – это настоящее счастье.

В шуме дождя Мехено, конечно, не мог ее услышать, но заметил шевеление губ.

– Что ты сказала? – спросил он.

– Ничего, – улыбнулась Гуильда. – Я не хочу больше избегать твоего взгляда. Взгляда, который осудят все: и портойи, и мои родичи. Я женщина. И я создана духами для того, чтобы на меня так смотрели.

Нефрим замер. Гуильда почувствовала, как затяжелело его дыхание.

– У меня не получается иначе, – глухо ответил он. – С того дня, как увидел тебя на Суалиге.

Он быстро оборвал сам себя.

– Я понимаю, как это звучит. Увидел красавицу и вожделею ее. Ты красивая, Гуильда, но дело совсем не в этом. Я был потрясен другим. Твоей отчаянной решимостью. Твоей смелостью, – Нефрим замолчал, испугавшись своих слов. – Ты так непохожа на других.

И снова тишина, приправленная шумом дождя. Гуильда чувствовала, как предательская влага наполняет ее глаза. На Суалиге она рискнула ради мужа, а оценил это другой.

– Я запрещал себе думать о тебе, – продолжал Нефрим. – Но ты – мое море. В какие бы горы я ни уходил, какими бы делами ни заполнял свою жизнь, как бы ни прятался – море всегда со мной. Ты шумишь в моей груди и лишаешь покоя. Плеск твоих волн наполняет меня сладостной болью.

Темнокожий гигант запустил руки в курчавые волосы и выдохнул с невероятным облегчением.

– И я не верю, что, выбирая из двух каноэ, ты случайно попала именно сюда. Ко мне.

Щеки Гуильды пылали. Так страшно и прекрасно было слышать признания Нефрима. Как она мечтала быть любимой – и вот оно здесь! Словно стоишь перед огромной пропастью – и дух перехватывает. Нет сил шагнуть. Но там впереди – солнце.

– Ты мое солнце, – уже громче сказала девушка. – А я – твое море.

Глава 13. Чужие каноэ

Имя: Нефрим Мехено. Место: остров Порто Рикто

Ангустиклавий снова плохо спал. Жизнь радикально переменилась. Он больше не страдал от невысказанного, не мучился от сдерживаемых чувств. Но сон всё равно не шел. Слишком много всего случилось за эти дни. Трудно вместить «это всё» в себя и спокойно заснуть.

Приплывшие Мелид с Альдабадом и их спутники быстро разнесли весть о великой войне на Прекрасных островах. Первый удар ферротов был остановлен, но тяжелой ценой: Макати разрушена, а Летапика обескровлена, хоть и вышла победительницей. Но знающие утверждают, что