Ромодановский шлях. Забытые победы - Даниил Сергеевич Калинин

Атаман пальнул, нацелив ствол самопала под живот ворога. Звук выстрела потонул в шуме боя – но как только дым рассеялся, Сергей увидел лишь пустые перекладины лестницы на том месте, где располагался вражий стрелок.

Прости Господи за братскую кровь, пролитую в междоусобной брани… Прости и помилуй.

Больше времени перезаряжаться не было; заткнув пистоль за пояс, атаман перехватил саблю – и шагнул к лестнице, от которой только что потеснили одно из донцов. И покуда последний рубился с наседающим черкасом, очередной изменник уже показался над бруствером… Вернее сказать, успела показаться лишь чубатая голова.

Вот на нее и обрушилась, страшно сверкнув на солнце, атаманская сабля…

Тяжело дыша, Василий Палицын отступил за спины стрельцов, выпустив из онемевших пальцев рукоять бердыша. Всего за несколько минут кошмара, во время которого голова словно бы на скотобойне оказался, он выложился на предел своих физических и моральных сил – ранее ему никогда не доводилось столько убивать за одну сечу… Но и черкасы, потеряв самых отчаянных, поубавили напор на бастион стрельцов. Сколько их соратников безвольно скатилось вниз со страшными ранами, скатившись к подножию бастиона? А сколько увечных с усеченными конечностями повторили путь мертвых, отчаянно воя от боли?!

Нет, штурмовать занятое стрельцами укрепление себе дороже – от падающей сверху секиры сабелькой не перекроешься…

Однако мгновения короткой передышки, что невольно подарили черкасы стрельцам, опытный сотник не упустил – и только голова Палицын почуял, что натиск на его бастион поутих, как над укреплением тотчас разнесся его приказ:

- Пищали перезаряжай братцы!

Ратники не сразу послушались командира, обеспокоенно косясь на Василия Семеновича – но тот, видя, как захлестывают изменники соседний бастион, повторил свой приказ:

- Быстрее братцы, время дорого! Первый и второй десяток у лестницы – остальные перезаряжай!!!

В первом и втором десятках сотни Палицына осталось, дай Бог, с дюжину стоящих на ногах воинов, да человек двадцать в оставшихся… Но голова был неумолим:

- Увечные – друг друга перевязывайте! А кто может – помогайте пищали заряжать!

Чуть пришедший в себя сотник замер на бастионе, подобно скале среди бушующего шторма, вдохновляя ратников своей невозмутимостью. Впрочем, его собственное укрепление было такой же скалой, единственно отразившей натиск черкасов… Окровавленные руки стрельцов дрожали от усталости и напряжения, покуда те забивали порох и пули в стволы пищалей – но все одно ратники спешили перезарядить оружие, воспользовавшись крошечной передышкой. Опытные воины, они не потратили много времени на перезарядку – и когда по лестницам вновь принялись карабкаться казаки, гонимые своими ватажниками, московские ратники были готовы к стрельбе.

- По левую руку становись! Прикладывайся… Полку крой!

Веря в своих стрельцов и десятника Тимофея Кольцо, поставленного старшим на соседнем бастионе, Василий Семенович решился помощь солдатам майора Березникова – чье укрепление уже захватил лютый рукопашный бой. Мушкетеры-то из солдат стрелки неплохие, но в ближней схватке стрельцам всяко уступят – пикинеры же без копья и привычного им строя так вообще теряются…

- По лестницам – пали!!!

Залп!

- Перезаряжай!!!

Дым рассеялся не сразу – но как рассеялся, голова ясно увидел, что поток карабкающихся по лестницам мятежников хоть и прервался на некоторое время, но подкрепление к казакам вновь поспешает… Хотя кажется, что защитники бастиона сумели чуть потеснить штурмующих к брустверной стенке!

- Прикладывайся братцы, полку крой… Пали!!!

На сей раз стрельцы, как кажется, справились с перезарядкой даже быстрее – да и сам голова не пренебрег пищалью, так же спешно зарядив оброненный кем-то из ратников мушкет… Залп! Тяжело ткнулся приклад в плечо – а бастион вновь затянуло дымом.

Сквозь который послышался отчаянный вопль Федота Шматова, первого десятника сотни:

- Не сдюжим, голова! Прут, валом прут!

- Сдюжим! Сабельки наголо, братцы!!!

Бердыши хороши, покуда рубишь секирой тех, кто по лестнице к стене поднимается – но коли враг уже поднялся, то в узком пространстве бастиона топором не намашешься… Василий Семенович первым ринулся на поднявшихся казаков – и сабля его закрутила в воздухе грозно свистящую восьмерку. Клинок сотника словно бы ожил – разя воздух и вражью плоть столь стремительно, словно атакующая гадюка! Хотя на самом деле верный кылыч стал лишь продолжение его руки… Каждое движение Палицына было точным и уверенным – в нем не было ни страха, ни лишней торопливости. В возрасте Василия Семеновича – в возрасте, когда многие его товарищи уже легли в землю или выбились в приказные головы – немолодой воин все еще оставался грозной силой на поле боя!

Первый мятежник, рослый черкас со свирепо перекошенным лицом, бросился на сотника с яростным криком, словно надеясь его напугать… Ветерана смоленской войны?! Василий Семенович сделал шаг в сторону, уклоняясь от удара – а в следующий миг его сабля молнией вспорола воздух навстречу ворогу! Лезвие ее встретилось с боком противника – мгновением спустя скрючившегося и поникшего наземь…

Еще двое черкасов бросились на Палицына от брустверной стенки, пытаясь окружить его с двух сторон. Но за сотником очертя голову ринулись в бой стрельцы, ведомые своим вождем – а сам голова успел скакнуть вправо так, чтобы прямо перед оказался лишь один из ворогов… На второго тотчас обрушился кто-то из ратников – кто именно, Василий Семенович не разглядел. Но третий казак чуть промедлил с ударом, отвлекшись на товарища – а после рубанул хоть и с силой, но совсем без сноровки.

А чему удивляться? Что Выговский, что Юрко Хмельницкий оказачивают простых крестьян – с угрозой, что отдадут их дома и близких татарам, коли очередная местность не выставит «полка». Да и сами землепашцы вроде и не против записаться в казаки – коль вернуться паны-ляхи, так не должны же свободного «казака» вновь в холопы перевести! Подзабыли, что именно с этого как раз и начиналось большинство казачьих восстаний… Да и потом, как не крестьянину не назовись – хоть казаком, хоть сразу шляхтичем и крылатым гусаром! – так ведь лучше он от того воевать не станет…

Сотник без труда парировал вражий выпад – и его сабля тотчас скользнула по лезвию вражеского оружию, направляя казачий клинок, а затем резко вверх! Да с такой силой, что явно чужой кылыч черкаса взлетел в воздух, отправившись за брустверную стенку! А следом полетел вниз и недавний крестьянин, коего