Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

– Я никогда не слышал об агенте с таким именем, а ведь у меня свои источники, – с сомнением сказал Сеньо.

– Я же не агент Акула, чтобы обо мне все знали, – обаятельно подмигнул Везунчик. – Уж не знаю, кого вы там знаете из ваших источников, но допустите, что они могут быть не вполне надёжными.

– Так чего вы там хотите? Вы все, – нетерпеливо сказал Лючано и сел в кресло, стараясь выглядеть непринуждённо и небрежно.

Подвигал пальцами – и откуда-то явился слуга, сразу же подавший хозяину зажжённую сигару. Руки у слуги подрагивали, но лицо было равнодушное.

– Мы нашли вашего брата, Агустино Сеньо, – спокойно сказала Ферра.

– Я не заявлял о его пропаже, – пытаясь хранить хладнокровие, сказал Лючано. – Агустино отказался поддержать мою кампанию и уехал в наш родной город. Мы никогда не были особо близки, у нас огромная разница в возрасте – пятнадцать лет. Так что…

– Мы нашли вашего брата, – повторила Ферра. – Под мостом на левом берегу Рины. Вы стреляли в него дважды. Один выстрел в грудь, второй в голову.

Худощавое лицо Сеньо дрогнуло. В больших тёмных глазах появилось беспокойство. Он изо всех сил старался, чтобы брови не сдвигались и лоб не хмурился, но этот бегающий взгляд и подрагивающие губы… Наконец, Лючано сообразил, что держит сигару и вроде как надо бы затянуться. Но отложил её в хрустальную пепельницу и сказал:

– С чего вы взяли, что стрелял именно я, кама детектив?

– Агустино сам сказал об этом. Указал на вас, – пояснила Эрманика.

– Бред. Вы же только что рассказывали, как я якобы выстрелил ему в голову, после такого не выживают…

– Вы подтверждаете? – мягко и даже участливо спросил Везунчик.

– Что вы хотите? Спровоцировать меня? Убирайтесь вон! – заорал Сеньо, отшвыривая прочь пепельницу с сигарой.

Хрустальная посудина разлетелась на осколки, похожие на крупные фальшивые бриллианты.

– Ты убил меня, – сказал ди Маджио, отходя от окна и медленно поворачиваясь к Лючано.

– Это всё ваши магические штучки, – завопил Сеньо, от страха забираясь в кресло с ногами. – Уберите это!

– Ты убил меня, – сказал ди Маджио, подходя ближе и меняя внешность снова.

Теперь это был, по-видимому, Марсио – в синих джинсах и красной рубашке в клетку.

Лючано завизжал и выхватил из кармана маленький пистолет, но выстрел прозвучать не успел. Ферра, выставив вперёд руки, выхватила оружие потоком магии, и пистолет повис в воздухе над головой Лючано.

– Ты убил и меня тоже, – сказал Альтео в третий раз.

Теперь голос его был женским. А все в холле – и слуги на лестнице, и гости, собравшиеся возле кресла Лючано – увидели невысокую женщину в длинном тёмном платье и собранными в пучок волнистыми волосами. Джулия ди Маджио явилась взорам с окровавленной головой и цепями на руках.

Четвёртого раза не понадобилось. Судорожным движением Сеньо дёрнул пистолет за рукоять, преодолевая магическое притяжение, не дававшее ему воспользоваться оружием. Ферра вдруг пошатнулась и поняла, что утратила власть над собой, магией и над Лючано. Рукоять пистолета легла в руку Сеньо. Дуло ткнулось ему под нижнюю челюсть.

– Это он, это тот маг, это… – услышала Эрманика голос Чезаре, глухо звучащий, словно сквозь толстое одеяло.

А затем негромко, даже как-то деликатно, громыхнул выстрел. Лючано застрелился сам… Или некий маг помог ему.

– Это ты? – спросила Эрманика потрясённо, поворачиваясь к Альтео.

Лицо Джулии медленно таяло, пропадали платье, укорачивались волосы. Глаза – вот глаза остались почти прежними на бледном лице ди Маджио.

– Не я, – одними губами ответил он. – Я бы никогда не заставил. Я бы так не сделал. Но и помешать никак не смог, хоть и пытался.

Ферра обвела глазами просторный холл и лестницу, на которой неподвижными фигурами замерли несколько мужчин. Слуги, бандиты… И вдруг среди них появилась женщина, прямо на середине лестницы. Она была в платье с юбкой до колен. Сквозь тонкие капроновые колготки отлично виднелся протез правой ступни – новый, из металла и резины, не магический, обутый в аккуратную туфлю на низком каблуке. К протезу левой кисти была на шарнире приделана трость.

– Я бы зааплодировала, – сказала женщина. – Но у меня нет одной руки, а бить по протезу не слишком приятно. Рада, что вы устранили моего противника: от него в последнее время слишком много неприятностей. А теперь предлагаю объединиться и отрубить последнюю голову Гидры. Голову Альтеридже.

– Лаура, – выдохнула Ферра. – Всё-таки Лаура Морьяди!

– Канова, – поправила женщина. – Вижу, вы не слишком удивлены. Значит, знали, кто за этим стоит. И значит – извините за повтор! – пришли сюда с пониманием того, что будет.

– Она, это всё-таки она, – совсем прозрачный, зыбкий в солнечном свете, полный лучей и пылинок фантомный Гатто встал рядом с Феррой справа.

– Давайте уточним, что, по-вашему, будет, – предложил Альтео, вставая слева от Эрманики. – Расскажите нам, кама Канова.

– Раз уж мы, по-вашему, заодно, не помешало бы узнать, в чём именно, – поддержал ди Маджио Везунчик. – Давайте все присядем, чтобы даме не было неудобно стоять, и обсудим дальнейшие планы. Очень соблазнительно узнать, что там за голова и как её отсечь.

– Идёмте, здесь пока приберут, – небрежно сказала Лаура. – Вы подождёте в гостиной. Я побеседую с камой Феррой наедине. В кабинете.

Ферра переглянулась с друзьями. Гатто сделался совсем прозрачным – лишь танец пылинок в солнечных лучах едва заметно искажался, когда призрак двигался. Альтео едва заметно кивнул Эрманике. Везунчик и Космо казались спокойными, разве что медиум поглядывал на тело самоубийцы с каким-то подозрительным интересом. Что он там, ещё одного духа увидал?

– Вы здесь совсем как дома, – сказала Ферра Лауре. – Давно здесь обитаете?

– Я то там, то здесь, – уклончиво ответила та и пощёлкала пальцами, привлекая внимание прислуги.

– Вы всё видели. Прежний хозяин мёртв, и вы не слишком-то против, как я погляжу. Можете убираться отсюда или принять новую госпожу, если вам ещё нужны укрытие и жалованье.

– Я останусь, – склонил голову слуга, подававший сигару для Лючано Сеньо. – Я весь ваш, госпожа Канова.

– Ты единственный, кто сразу меня увидел и сразу подчинился, – кивнула Лаура. – Как насчёт остальных?

– Они тоже