Ткань Ишанкара - Тори Бергер

кровь сейчас – сплошная концентрированная магия высшей очистки. Что бы Рихтер на себя ни повесил – все было бы бесполезно. От такой магии крови, да еще и в таком исполнении, защититься очень сложно, и не по ходу боя уж точно.

– Так боя, выходит, и не было…

– Не было. Потому что кто, кроме нас с тобой, сэра Котцы и Горана знает, что мертвый Сэл может колдовать? – хет Хоофт покачал головой. – Рихтер, вероятно, думал, что Сэл почитает ему мораль, и на этом они разойдутся, но ошибся. Потому Сэл и убрал его без посмертия, чтобы в случае чего Рихтер никому не смог рассказать о твоем существовании и о внезапно обнаружившихся у Сэла способностях к магии после смерти.

Он какое-то время молчали, наблюдая, как одинокие машины проезжают по освещенной желтыми фонарями дороге, и слушали сверчков. Маг выглядел усталым и печальным. Тайре казалось, что он больше всего хотел бы побыть один. Йен ее взгляд заметил, но промолчал.

– Мне жаль, сэр, – еще раз сказала она.

– Ты про Эвана? Не надо. Он еще пока с нами, – маг чуть улыбнулся, но улыбка вышла грустной. – Если уж на то пошло, то Сэл сказал мне, что и у тебя без потерь не обошлось.

Тайра кивнула.

– У меня друг умер, тот самый, саксофонист. Даже сложно поверить, что его нет. Через две недели в школу, с кем я буду сидеть за партой?

– Думаю, будешь сидеть одна, – предположил ’т Хоофт и вдруг невпопад спросил: – Ты носишь крестик. Это просто так, потому что мама так велела, или ты действительно веришь в Бога?

– Действительно верю.

– А вот Эван ни в Бога, ни в черта не верил. Думаю, сам удивился, когда понял, что за Гранью что-то есть. Он оставил мне книгу. На сохранение, правда. Я ее потом его Ученику передам.

Тайра не знала, что можно на это ответить.

– Я за эти дни кое-что понял, – сказал Йен. – Ты не обижайся, если я к тебе слишком строг. Это не потому, что я думаю, что ты чудовище, я просто очень не хочу, чтобы это оказалось правдой, и поэтому иногда перегибаю палку.

Тайра улыбнулась. Она и не думала обижаться на Наставника.

– Я посмотрел на Эвана и подумал, что Сэл прав: пора заканчивать строить из себя Белого Бога, – он взглянул на Ученицу. – Просто мне в силу многих обстоятельств сложно признать, что я к тебе очень привязался.

– Я вас тоже люблю, сэр, – через пару секунд ответила Тайра.

– Ну, вот видишь, – хет Хоофт негромко засмеялся, – а у меня это сказать смелости так и не хватило.

Он обнял ее рукой за плечо и притянул к себе.

Звезды опустились на самую крышу.

Легенда о белом песке

Год 40-й ректорства сэра Котцы, осень

Осень выдалась светлой и сухой. В окно третьего этажа классной комнаты была видна крона старого клена, и Тайра с сентября наблюдала, как он постепенно желтеет и облетает, обнажая тонкие ветви и стройный ствол, и теперь на них было нанизано небо, удивительно синее и прозрачное для ноября. Учиться совершенно не хотелось, и два последних урока тянулись неимоверно долго, и когда наконец спасительный звонок все же раздался, Тайра с облегчением захлопнула тетрадь и учебник, понимая, что в голове не уложилась ни одна цифра и ни один график.

За воротами школы под корявой липой уже ждал Ксандер с неизменным рюкзаком, висящим на плече на одной лямке, и с какой-то книжкой в руке, страницы которой он переворачивал в ожидании Тайры, совершенно не обращая внимания на девчонок-старшеклассниц, которые приметили его еще с сентября и с тех пор безуспешно старались завладеть его вниманием. Тайра ощутила укол ревности и одновременно с ним чувство благодарности Ксандеру за то, что он ни на секунду не оторвал взгляда от своей книги.

Хидамари, проходя мимо, посмеиваясь, ткнула Тайру пальцем в бок, и они с Аишей направились к метро, хихикая и обсуждая подружкиного невесть откуда взявшегося кавалера. О том, что Ксандер имел отношение к миру магии, Тайра девчонкам все еще не сказала, представила Ксандера другом брата и упорно отказывалась сообщать какие-либо еще подробности, чем раззадоривала Хидамари на выдумки всякого рода. Хи подкидывала Тайре в сумку бумажки с криво нарисованными сердечками за подписью якобы Ксандера и демонстрировала их же одноклассницам, отчего те смеялись и выдумкам Хи совершенно не верили, требуя доказательств.

Тайра пропустила вперед толпу школьников, стремящихся вырваться со двора в еще теплый осенний день, поудобнее закинула сумку на плечо и подошла к Ксандеру.

– Не в настроении? – Ксандер захлопнул книгу и с легкой улыбкой взглянул на Тайру.

– Устала учиться, – честно призналась Тайра.

– Рановато, – усмехнулся Ксандер и протянул руку, чтобы забрать у нее школьную сумку. – Давай понесу.

– Я сама, спасибо. Она не очень тяжелая.

– Ну, как знаешь. Есть хочешь?

Тайра кивнула.

– Пойдем, пирожков купим, они вкусные, тебе понравится, – Тайра пошла влево от школы, туда, где старинный бульвар, сейчас в окружении голых лип, заворачивал к парку, который еще помнил дам в кринолинах и мужчин в кожанках и с «маузерами».

Ксандер, дважды вжикнув молнией, спрятал книгу в рюкзак, пристроился рядом, и некоторое время они шли молча.

– Ты не подумай чего, – Тайра наконец заговорила. – Я рада тебя видеть, просто и правда устала. Вчера в школе шесть уроков, Гюнтер, а потом еще анатомичка. Я полночи видела эти кости, – Тайра вытянула вперед руку и несколько раз сжала и разжала пальцы. – Сэр ’т Хоофт мне задал упражнение: плоть с костей снимать, а потом восстанавливать обратно. Снять я смогла, а без плоти фаланги-то рассыпаются!

Ксандер улыбнулся, вспоминая свое ученичество и предполагая нестандартную развязку.

– В общем, у меня вчера десять тел без рук остались, потому что я все на этапе сборки спалила, – Тайра заложила за ухо прядь волос и уставилась себе под ноги.

– Тогда что тебе полночи виделось, если ничего не осталось?

– Это еще не конец истории, – Тайра невесело усмехнулась. – Сэр ’т Хоофт тела убрал, снял пиджак, рукав сорочки закатал до локтя, встал рядом со мной и говорит: «Смотри сюда». И со своей руки всю плоть снял! Рассек вдоль по меридианам и сам себя скальпировал! Одни кости остались. И не распалось ничего, рука целая, как у демонстрационного скелета, и двигается, как положено. Он еще яблоко из вазы взял и откусил кусок. А я смотрю на это, и эта картинка у меня в голове не укладывается: красное яблоко, костяная рука и мягкие ткани, которые с локтя свешиваются. А ему хоть бы что, он боли не чувствует, и отвращения, и страха тоже… А я не могу, – Тайра отвернулась. – Мне страшно.

– И что сэр ’т Хоофт? – Ксандер перестал улыбаться.

– Сказал: «Эмоции спрячь, закройся и работай!», и заставил меня с его рукой все это проделывать, а потом и со своей тоже.

– Ну и как, в итоге-то получилось?

– Получилось. На себе проще все это повторить, оказывается. Только все равно страшно, и первые пару раз фаланги все равно сыпались, – Тайра посмотрела на Ксандера и снова опустила голову. – А потом я еще и заклинания практиковала, своими руками, только без плоти. С визуализацией… Чтобы технику отработать. А когда занятие заканчивается, я же поклониться должна и руку к сердцу прижать, а у меня не получается… Потому что рука трясется то ли от страха, то ли потому, что я ей без магии управлять разучилась за время занятия. Я, конечно, что-то изобразила вроде положенного поклона, но Хранитель, если бы это увидел, за такое пренебрежение Церемониалом меня на трое суток на хлеб и воду бы посадил, – Тайра вздохнула и взглянула на небо, словно его синева могла отогнать видения вчерашнего вечера. – Руки меня до сих пор толком не слушаются, словно это не части моего тела, а деревяшки какие-то. Пальто застегнуть не могу – пуговицы в дырочки не пролезают, и стакан с чаем в столовой из пальцев выпал. И зубы утром еле почистила, никак не могла щетку удержать. А про крючки на бюстгальтере я вообще молчу… Все из рук валится.

Ксандер молчал, ожидая