Человек государев - Александр Горбов

* * *

«Студент» впал в меланхолию и позволил себя скрутить, а «мастеровой» умолял отвезти его в больницу и смотрел на полицейских как на спасителей.

Красные корочки удостоверения стали мне щитом, не позволив полицейским арестовать меня за компанию с остальными. И я даже слегка покомандовал ими, указывая, что именно надо собрать в качестве улик. Но всё же мне пришлось ехать в участок, чтобы оформить бумаги по незаконным артефактам.

Я не успел заполнить и четверть формуляров, как в участок прибыл Мухин. Ворвался в кабинет, где я корпел над документами, и принялся орать. Да так, что в дверь несколько раз заглядывали полицейские, чтобы узнать причину шума. И тут же исчезали, чтобы не связываться с гневающимся начальником другого ведомства.

— Вы нарушили прямой приказ! Мой приказ! Если вы думаете, что это вам сойдёт с рук, господин Скуратов, то вы ошибаетесь! Я приложу все усилия, чтобы выгнать вас со службы с позором!

Лицо Мухина стало красным, и он всё больше и больше распалялся. Вращал глазами, размахивал руками и даже топал ногой. Честно говоря, мне стало казаться, что его прямо здесь хватит удар.

— Нет, это будет слишком просто! Я отправлю вас в Сибирь! Будете там рассказывать, что действовали в интересах службы!

— Кхм. Не помешаю?

Мухин обернулся и осёкся, увидев на пороге Корша.

— Добрый вечер, Иван Карлович. Вот, видите, что происходит?

— Вижу, — Корш кивнул, — уже доложили. Я забираю у вас это дело в губернское управление.

— Как⁈ Что⁈ — Мухин потряс головой.

— Серьёзную банду взяли. Мы её почти год пытались выследить.

Корш подошёл ближе, пожал руку Мухину, а затем мне.

— Благодарю, отличная работа проделана. Не ожидал, Сильвестр Аполлонович, что вы проявите такое рвение.

Мухин, надо отдать ему должное, сориентировался мгновенно.

— Работа такая, Иван Карлович. Стараемся.

— Замечательно. Тогда заканчивайте с бумагами, и я их заберу.

— Сейчас всё доделаем, — Мухин выразительно посмотрел на меня.

Следующие полчаса он стоял у меня над душой, требуя быстрее всё оформить. Больше он на меня голос не повышал и, к его чести, даже несколько раз подсказал, как правильно заполнять документы.

— Всё, идите, Михаил. — Мухин собрал все бумаги, чтобы лично отдать Коршу. — Можете завтра явиться на службу позже, раз так допоздна засиделись.

Я кивнул, попрощался и двинулся к выходу из участка. Спать хотелось неимоверно, а сил не осталось даже на донышке. Извозчика в такое время было не найти, но, на моё счастье, полицейские согласились подбросить меня домой. То ли эдакая межведомственная солидарность, то ли они меня пожалели, послушав, как орал Мухин.

Когда я добрался до своей квартирки, наскоро ополоснулся над тазиком и собирался лечь в постель, неожиданно явился Захребетник.

«Что я пропустил?»

— Мелочи, — хмыкнул я, — погром на складе, стрельбу и ведомственные интриги.

«Подробнее!»

— Завтра, всё завтра. Нечего было уходить перед самым интересным.

«Эй, не спать!»

Но как он меня ни тормошил, я отмахнулся и почти мгновенно вырубился. И последняя мысль была самая что ни на есть приятная: чего-то стою я и без поддержки Захребетника.

Глава 28

Некоторые приятности

Со дня беседы в полицейском участке миновало около двух недель. За это время ничего выдающегося не происходило, разве что Мухин оставил меня в покое и прекратил пихать затычкой во все бочки.

Я продолжал разбирать накопившиеся завалы жалоб и прошений, пил с Мефодием чай, ходил с Саратовцевым обедать и всё более свыкался со своей новой жизнью. Служба в Коллегии мне нравилась. В душе росло и крепло чувство, никогда не испытываемое прежде — я ощущал себя частью чего-то большого и очень важного.

Мягкотелый юнец Мишка Скуратов, на словах мечтающий гоняться за бабочками, а на деле желающий удрать подальше от занятий в университете и родительских наставлений, отступал всё глубже. Вперёд выдвигался Михаил Дмитриевич, сотрудник Коллегии Государевой Магической Безопасности.

Когда в кабинете Мухина в его отсутствие звонил телефон, отвечал на звонки Мефодий. У меня и Саратовцева не было ни ключа от кабинета, ни высочайшего дозволения на то, чтобы брать трубку.

Телефон за стеной затрезвонил. Мефодий, со вздохом положив на тарелочку бутерброд, вышел. Не было его минут пять. Вернулся Мефодий бегом и первым делом набросился на Саратовцева.

— Потуши папиросу, Костя! Сколько раз я тебя просил, чтобы ты во двор выходил курить?

После этого Мефодий обвёл кабинет взглядом и всплеснул руками.

— Кошмар, до чего у нас не прибрано! Давайте хоть с подоконника бумаги уберём.

Ринулся к подоконнику и принялся перетаскивать наваленные на него бумаги в шкаф, который освободил я.

— Да ещё не хватало, — возмутился я. — Не для того я на полках порядок наводил, чтобы опять их заваливать! Если хотите прибраться, то надо это с толком делать, а не перекладывать хлам с одного места на другое.

Я отобрал у Мефодия стопку, которую он схватил с подоконника, и отнёс обратно.

— Что случилось? — спросил Саратовцев, и не подумавший тушить папиросу. — Что тебя за жареный петух клюнул?

Мефодий выпрямился и объявил:

— К нам едет его высокородие Иван Карлович Корш! Ох, братцы, право слово, что ж у нас за бардак такой…

* * *

За пять минут до появления Корша в Коллегию ворвался запыхавшийся Мухин. Заглянул к нам, объявил о приезде начальства официально, наказал вести себя «надлежащим образом» и утопал к себе в кабинет — делать вид, что находится там с самого утра.

О том, что могло понадобиться в Коллегии Коршу, я не имел ни малейшего представления и терялся в догадках так же, как остальные.

«Новая информация о поддельном малахириуме появилась? — предположил Захребетник. — Едет арестовывать злоумышленника?»

«Сомневаюсь, — мысленно отозвался я. — В этом случае Корш о своём визите не стал бы предупреждать, нагрянул бы внезапно с полицией. И не сюда, а на квартиру к злоумышленнику. Для чего ему скандал?»

«Н-да, тоже верно».

Встречать Корша Мухин выскочил аж на крыльцо, Саратовцев исподтишка наблюдал в окно. Когда Корш и Мухин вошли в здание, поспешно вернулся за свой стол. Через минуту дверь кабинета распахнулась.

— Рад приветствовать, господа, — сказал Корш.

В форменном мундире статского советника я видел его впервые и подумал, что форма придаёт Ивану Карловичу ещё более строгий вид.

Мы