Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

Немолодой энергичный врач, хмуря густые чёрные брови, долго колдовал над ногами. Боль в срастающихся под действием магии костях была просто адская, но врач сказал – так заживление пойдёт лучше. Он сообщил, что это именно он занимался руками Ферры, пока та была без сознания. «Вы бы всё равно плохо переносили бы эту боль, будь вы в себе, – сказал он сурово, будто Эрманика была виновата в прежних травмах. – Но те, кто лечил ваши руки прежде… Им бы самим дать по рукам за такое! Сейчас все помешались на экзоскелетах и маго-протезах, ортезах и прочих костылях, а для чего? Можно просто потратить время на качественное срастание костей!»

Он был фанатиком своего дела. Ферра сказала, что выдержит любую боль, если руки после этого вернутся в прежнее состояние. «В прежнее? Нет. Но будет немного лучше. И даже с маг-ортезами сможете расстаться, если не будете драться!»

Ферра не могла пообещать не драться. Она была прежде всего не девочкой, а боевым магом. И полицейским.

«Я – Железная Фея! – мрачно улыбалась она себе. – И даже в больничной койке, и даже при смерти!»

– Мои напарники, – дёрнула она за рукав доктора, когда тот закончил свою работу на сегодня. – Чезаре Гатто, Мад Гервас.

– Разве второй – напарник? – удивился врач. – У меня не записано, что у него есть льготы полицейского.

– Он информатор, – поправила сама себя Ферра. – Но разве это имеет значение? Как он? Как они оба?

– Если Чезаре Гатто уже почти в порядке и, быть может, даже зайдёт к вам не сегодня-завтра, то с Гервасом дела обстоят похуже, – сказал доктор. – Он в сознание не приходил.

– Но ведь и я не приходила?

– Вы – другое дело, кама Ферра. Вы шевелились, метались в бреду, открывали глаза, даже разговаривали – только не помните всё это. Он… Это кома, понимаете? Я приложил все усилия, но пока не вижу никакого прогресса.

Врач вышел, а Ферра тихонько позвала Альтео. Что-то сегодня он не появлялся. Опять, что ли, пропал?

После обеда и до самого вечера время тянулось хуже некуда. Эрманика проваливалась в дремоту, потом видела какие-то неприятные, но не запоминающиеся сны и вскидывалась, просыпалась. По кругу начинали бегать мысли, словно крупные тараканы в пустой кастрюле: о том, как там дела с выборами мэра и что вообще сейчас происходит в кланах братства, о том, выкарабкается ли Везунчик, о том, когда же, в конце концов, это закончится и можно будет просто спокойно жить с Дженной вдвоём… Нет, втроём с Альтео, хоть он и воображаемый.

С этого круга она сбилась лишь однажды – померещилось ей, будто Альтео ди Маджио сидит в углу и почему-то странно гримасничает. Но там никого не было. Ближе к вечеру пришла медсестра делать укол, извинилась, что немного задержалась.

– Привезли нескольких пострадавших после беспорядков на площади, – поделилась она новостями. – Двое скончались.

– Только что? – почему-то спросила Ферра.

– Нет, около четырёх часов дня, – сказала медсестра.

Как раз когда Эрманике почудился странный Альтео… Может, он ощутил эти смерти и ему было больно? Ферра подумала, что он изменился. Не пристаёт, не крутится рядом и не надоедает. И… его не хватает.

После того, как уколы были сделаны и сестра удалилась, явился шеф Солто. Снял шляпу, бросил её на столик у кровати и уселся верхом на стул, положив руки и голову на его спинку.

– Ну и заварили мы кашу, – обвиняюще и свирепо начал Солто. – Ты хотя бы примерно представляла, что будет?

– Очень примерно, – сказала Ферра. – У нас получилось?

– У нас получилось, чёрт возьми. Это у тебя бутылка для гостей или на случай, если станет совсем тошно?

– И для того, и для другого, причащайтесь, шеф, – ответила Эрманика.

– Твой информатор удружил нам по полной. Да и Лаура Морьяди оказала милость, прикончила Франческо Де Ритта, – сказал Солто, зубами вытягивая пробку из оплетённой бутыли и делая большой глоток из зеленоватой бездны. – А! Неплохое пойло. Кто-то организовал на площади перед мэрией настоящий бунт. По городу беспорядки. Но совет принял во внимание, что биография Лючано Сеньо, скажем так, небезупречна. Ты в курсе, что у нас его младший брат? Он рассказал немало интересного. Вчера приехал из Понто-Виэсты, чтобы поддержать старшего… Без Мада Герваса мы бы о нём и не узнали, между прочим.

– А что Гервас? – слегка нахмурилась Ферра.

– Видишь ли, к записи он приложил письмецо, в котором выкладывал свои соображения по поводу молодого Агустино Сеньо из Понто-Виэсты. Мы уж собрались туда наведаться, а он тут как тут. Такая удача! Но откуда Гервасу-то знать про кандидатского брата, я уж не знаю.

– А откуда он вообще всё узнаёт? – улыбнулась Эрманика. – Это же гений сыска.

– Но-но, он по-прежнему воришка и жулик, – усмехнулся шеф. – Правда, предъявить мы сейчас ему ничего не можем, даже очнись этот негодник.

– Если он очнётся, мы можем запросто отпустить ему все прошлые грехи, – сказала Ферра, – потому что его заслуги неоценимы. Пусть только очнётся.

– Э нет, правосудие так не работает, – засмеялся Солто.

– Сколько раз правосудие давало осечку в куда более серьёзных делах? – Ферра пожала плечами и пожалела об этом: по телу прокатилась волна боли.

Глухой, с трудом пробивающейся сквозь густую пелену действия обезболивающих, но всё же боли. О которой ещё нескоро придётся забыть.

– Поправляйся, – шеф потянулся, чтобы пожать руку Ферры, замер, помня о том, как болезненно она относится к прикосновениям, и удивился, когда женщина сама потянулась за рукопожатием. – Вижу, ты уже поправляешься. Как только врачи тебя соберут – я верну тебя на службу без ограничений.

– Мне будет не хватать встреч с камой Нетте-Дженца, – улыбнулась Ферра.

– Можешь посещать её платно в свободное от работы время, – предложил шеф с усмешкой. – Ладно, убежал. Кстати… Дженна сегодня не появится. Луиджи не может её охранять – все силы брошены на погашение беспорядков по всей Ситтарине. Поэтому она сидит в участке под присмотром дежурных.

– Понятно, – улыбка Ферры поугасла. – Передавайте ей мой привет.