Сними очки, ботаничка - Анастасия Боровик

— Нет, у нас детей не будет, — сразу оговариваюсь я.

— Чего это? — разглядывает малыша Митя, и мне кажется, он даже немного умиляется.

— Ну, я не хочу рожать.

— А Витя в курсе?

— Да.

— И что, этот здоровяк согласился? Он же всегда хотел футбольную команду!

Я кашляю от неожиданности, что, оказывается, там всё так запущено.

— Команду?

— Так он в курсе? — переспрашивает Фомин.

— Да, и он согласен.

На самом деле, когда родился Артём, Витя вообще не выпускал его из рук. Это, конечно, было слишком умилительно, но еще больше вводило меня в расстройство. Он тогда гладил Артёмкину ножку и спрашивал: «Смотри, какие они маленькие, хорошенькие. Ну, хочется же такого?» А я только качала головой. И Клюев больше со мной на эту тему не говорил, сказал, что понял меня.

— Надо было тебе меня выбирать, вот я тоже не хочу детей, — подмигивает Митя. — А так нечестно, — начинает кривить губы, потому что Артём проснулся и смотрит своими глазками на парня.

Мальчик сжимает ручки, и Фомин дает ему свой кулак, ударяет об его кулачок.

— Давай поздороваемся, красавчик. Как жизнь? Я бы тоже полежал в коляске, — начинает он сюсюкать со своим братом.

А меня захлестывают слова Мити, и я хочу понять, как думают мужчины, что на самом деле чувствует Витя. Он правда смирился или это все показное?

— Почему нечестно?

— Ну, потому что в какой-то момент, если вы, конечно, не расстанетесь раньше, он все равно захочет детей. И если ты ему это не дашь, то…

— Он найдет другую? — спрашиваю я.

— Лучше бы так, — говорит Фомин, за что получает от меня по руке. — Ай! Ну и удар у тебя! Я за правду. Но Витя не найдет. Он будет просто сидеть, смотреть на тебя, на друзей с детьми, на детей на площадках и мучаться. Вместо того чтобы найти ту, которая ему родит.

— Митя! — возмущаюсь я.

— Да что? Я говорю как есть. Все должны быть по парам, понимаешь? Он тебе так не скажет никогда, потому что носитcя с тобой как курица с яйцом, пылинки сдувает, все принимает. Ну да, любовь, ладно. Но когда она заканчивается…

— А че ж ты такой умный, сам детей не хочешь? — взбешиваюсь я.

— Да может, и будут, откуда знаю? Я просто жениться не хочу и гулять хочу. Какие дети? — отвечает мне парень, то надувая щеки, то отпуская, от чего Артём смеется.

— О, видишь, мужик меня понимает! — смеется Митя, глядя на него, а потом поворачивается ко мне.

— Ладно, не кисни. Парень-то вон на гинеколога пошел, чтобы хоть там видеть, как рожают, — заливается он смехом.

Я со всей силы наступаю ему на ногу, и вместо смеха у него сдавленно вырывается: «Мира, твою мать!»

— Мою мать не трогай, — шиплю я.

— Они, кстати, с моим отцом больше не встречаются? — переспрашивает Митя.

— Нет, уже как год. А ты не знал? — удивляюсь я.

— Значит, у него очередная появилась… — протягивает парень, а потом смотрит на малыша и на меня, о чем-то задумавшись. — Мира, а чей ребенок?

Я замолкаю, глядя на него. Он не отпускает взгляда. Тишина затягивается. Артём кричит в коляске, и мы дергаемся.

— Тш-ш-ш, — начинаю я качать коляску. — Мне пора, Витя сейчас придет.

Но Митя перехватывает ручку коляски и везет ее вперед.

— Вместе встретим его. А пока что расскажи-ка, чей ребенок.

— Мама родила, — шепчу я.

— Это получается, сын моего отца? — останавливает он коляску, сжимая ручку так, что я пугаюсь, перехватываю ее, откатывая на свою сторону и закрывая собой.

— Это мой брат. А твой отец ему никто, ясно? — произношу грубо.

— И мой брат? — взбудораженно переспрашивает Фомин.

Я молчу.

— Мира, это мой брат?

— Да, твой и мой брат. Но твоему отцу он никто. Он про него не знает и, надеюсь, не узнает, — говорю я.

Дальше было очень много мата. Митю просто разрывало. В основном все слова касались его отца, и я была благодарна, что он ни разу не задел мою маму.

— Как его зовут? — произносит он, успокоившись.

— Артём.

— Темыч... Дай посмотрю, — подходит он ко мне.

— Нет, ты неадекватный, а он маленький.

— Фигню не неси, я же не больной. Просто хочу поговорить с братом, — язвит Митя.

Я двигаю коляску.

— Ну что, мелкий, поздравляю, гены у тебя так себе, но зато красавчик ты весь в брата, — гладит он ножку малыша. — Я хочу его навещать, — заявляет Фомин.

— Да, можно. Просто…

— Я ничего не скажу ему и матери тоже. Пока что. Не смогу. Но хочу видеть, как растет Артем.

— Хорошо.

— Только с тобой, без твоей матери, если можно, — тихо говорит он. — На прогулки могу выходить.

— Я буду писать, — обещаю ему.

— Забавно, да, Слава? — усмехается он. — Как все началось и чем закончилось.

И я понимаю, что он вспоминает весь наш путь: от моей влюбленности и дискотеки и до его стояния здесь, у общего брата, у крови, которая теперь соединяет нас..

— И что касается Вити… Он сможет жить и без детей, потому что правда любит тебя. И он не тот, кто будет смотреть налево. Ты только спросила, почему нечестно… Потому что получается, он не получит того, что для него является полноценной семьей.

— А как же люди, которые не могут родить? Бесплодные?

— Это другое. Это то, что им не дано. А это — твой выбор. Оставить полноценного мужчину без продолжения рода. Единственного сына в семье.

— Да ты тоже единственный! И не хочешь! — возмущаюсь я.

— Ну, во-первых, не единственный теперь, — усмехается он, глядя на Артема. — Так что видишь, я счастливчик. А во-вторых, мне на это… плевать. Я был бы рад, если бы у моего отца больше никого не было. Витя — другое. Таких, как он, должно быть много.

На этом наш разговор с Фоминым заканчивается. Мы встречаемся с Витей, и я не могу насмотреться на него — на его доброту, заботливость, на ту