Сними очки, ботаничка - Анастасия Боровик

— Нет, родовая деятельность идёт отлично. Потерпи немного, — его голос спокоен, а его большие, тёплые руки, привыкшие бережно принимать новорождённых, мягко давят на поясницу, и это на удивление помогает.

— Да ты сам попробуй потерпеть! А-а-а! — снова кричу, но сразу ловлю дыхание. — Дыши, дыши, — он командует так же мягко, но настойчиво.

Схватка накатывает с новой силой — стремительная, неумолимая. Кажется, если стукнуться головой о стену, станет легче, но я понимаю, что это иллюзия.

— Витя, иди делай мне кесарево, или я уйду домой!

— У тебя идеально протекающие естественные роды, показаний для кесарева нет. Сколько раз можно повторять?

— А моё зрение? А-а-а! — снова выдыхаю и дышу, как заправская лайка на финише. Кажется, сейчас задохнусь. — Ты больше никогда меня пальцем не тронешь!

— Уверена? — смеётся он и целует меня в макушку.

— Ладно, это был перебор… — вздыхаю я, чувствуя короткую передышку.

— Кто бы сомневался. Озабоченная моя, — не унимается он.

— Витя! — опять ору, чувствуя приближение новой волны, и, как только она проходит, выдаю ему: — Я тебя спасаю от рака простаты, скажи спасибо!… — начинается новая схватка, но я продолжаю, пытаясь отвлечься: — Доказано… что ежедневный секс на двадцать процентов снижает…

— Мира, всё, я верю, успокойся, просто дыши, не напрягайся.

— Я должна рассказать! Первая группа испытуемых… — замолкаю, чувствуя странное давление внизу. — Витя, он идёт. Точно тебе говорю.

Мой врач по совместительству муж смотрит на меня, и его лицо мгновенно становится сосредоточенным и профессиональным.

— Так, давай на кровать, будем смотреть раскрытие.

— Позови другого врача, не хочу, чтобы ты…

Но он уже мягко, но уверенно подводит меня к родильному креслу и даёт команду дежурной акушерке: «Анна Петровна, начинаем, полное раскрытие».

— Мирослава, мы говорили с тобой об этом. Вы для меня — самое ценное в жизни. Я буду рядом, — произносит он решительно.

— Да как ты потом на меня смотреть будешь, — стараюсь дышать ровно, — это же...

— С еще большей любовью, ну успокойся.

Меня накрывает слаженная суета родильного отделения. Витя своим ровным, врачующим голосом направляет мои потуги. А я, в промежутках между провалами в боль, тайком любуюсь его красивым, сосредоточенным профилем. Повезло же его роженицам — он не только блестящий специалист, но и его прикосновения, его голос действуют лучше любой анестезии, успокаивая и вселяя уверенность. Не зря к нему такие очереди на приём.

Как я оказалась в этом моменте? Испытываю боль и все равно не верю в реальность происходящего. Началось всё с того, что зимой Витя пришёл с работы очень взволнованный. Ходил по квартире из угла в угол, и я не понимала, что происходит. На следующий день история повторилась. Я подходила, спрашивала, но он отмалчивался, а потом снова уходил в комнату и что-то читал. Мне даже показалось, что у него появилась другая. Хотя никто из нас ни разу не давал повода, но его поведение было странным.

На третий день я не выдержала. Ворвалась в комнату после его дежурства, когда он был особенно измотан, и предъявила ему:

— Если у тебя кто-то есть, можешь встать и уйти. Я тебя не держу.

— Что? — смотрел на меня Витя в полном недоумении. — Куда я должен уйти?

— К своей любовнице! — выпалила я, сама не веря в то, что говорю.

Он только тяжело вздохнул.

— Сядь здесь. У нас будет серьёзный разговор.

Пока я стояла и думала, сердце колотилось бешено. Неужели я его потеряю? Может, простить? А может, ничего и не было? Он же не тот, кто будет просто так изменять… Значит, влюбился. И я должна влюбить его заново...

— Мира! — его окрик вернул меня в реальность. Он взял мою руку и усадил на диван.

— Ты влюбился, да? Она молодая, интересная? Студентка? Или врач с диссертацией?

Витя рассмеялся.

— То есть, если врач, то только с диссертацией?

Посмотрела на него хмуро.

— Я правда влюбился. Но не в женщину.

Мои глаза стали размером с блюдце.

— Не знаю, что сказать…

— Просто послушай меня. Три дня назад родила девушка. Совсем юная, видно, что из неблагополучной семьи. Она поступила в состоянии алкогольного опьянения. И сразу написала отказ от ребёнка.

Малыша проверили, готовят к передаче в детский дом. И мне надо было зайти, посмотреть…

— Витя… — я поняла, к чему он ведёт, и у меня перехватило дыхание.

— Мы с тобой об этом давно не говорили, но ты же была согласна на ребёнка из детдома. Я всё узнал, собрал документы. У нас очень хорошие шансы взять его. Это мальчик. И у него… твоя улыбка. Он светленький такой, и… — он замолчал, ища слова. — Я собирался рассказать тебе раньше, но мне нужна была доказательная база. С тобой иначе не договориться.

Как же мне было тяжело было видеть его в тот момент! Я просто расплакалась, не в силах сдержать эмоций. Витя, конечно, принял это за слёзы нежелания, но всё было иначе.

— Мира, успокойся, ну что ты…

— Да! — выдохнула я едва слышно.

— Что «да»?

— Мы заберём этого мальчика.

После долгих хлопот мы наконец забрали нашего Сашу домой. Я никогда не забуду, как Витя, этот высокий, крепкий мужчина, впервые взял его на руки — такой маленький, беззащитный комочек. Его большие руки были так нежны и трепетны, а голубые глаза блистели. Он смотрел на сына с таким благоговением, будто держал самое большое чудо на свете.

Нам повезло — последствия для здоровья Саши были минимальны: легкое косоглазие, с которым мы успешно занимаемся. Умственно ребёнок был абсолютно здоров, и уже в год он пытался произносить первые слова.

И я смотрела на Витю, на его безграничное счастье, на то, как перевернулся его мир. Он мчался с работы к нашему Саше, к мальчику, который не был родным нам по крови, но стал самым родным по душе. И моё сердце разрывалось от щемящей радости и какой-то новой, зревшей внутри решимости.

Именно тогда, глядя на них, я и приняла решение. То самое, к которому не могла подступиться девять лет, несмотря на все техники дыхания и медитации. Я просто перестала готовиться и решила — пора рвануть в неизвестность,