Сними очки, ботаничка - Анастасия Боровик

— Потому что теперь я знаю ровно пятьдесят три способа скрыть тело без единого следа, — ответила я, глядя на нее свирепо. Потом обвела взглядом притихших окружающих. — Так что всего пара химических элементов — и бац, вас нет.

Потом я засмеялась, стараясь перевести всё в шутку. Но вышло это как-то очень зловеще. Они меня реально взбесили. Витя, стоявший рядом, только обнял меня и беззвучно смеялся, уткнувшись в мою макушку.

— Тебе, наверное, за меня стыдно? — тихо спросила я его тогда.

— За что? — искренне удивился он.

— Они же теперь больше не позовут тебя никуда?

— Брось, они же врачи. Им еще не такое слушать придется, когда они не так прием проведут, — улыбнулся он, прижимая меня к себе прямо на глазах у всех своих однокурсников. Слишком близко и откровенно. Давая понять, что есть только одна девушка, которая его интересует. И, шепча мне на ухо, он произнес с хитринкой:

— А еще мне дико нравится, когда ты так делаешь. Угрожаешь ради меня. — Его ладонь скользнула под мою кофту, легонько поглаживая живот, и он поцеловал меня с такой страстью, будто я только что пригласила его к себе на вечер, а не обещала кого-то «закопать».

— Ты больной? — оторвалась от него.

— Возможно. Я болен тобой.

— И что тебе в этом нравится, не понимаю?

— То, что ради меня ты готова избавиться от тела, — засмеялся Витя, прижимая меня к себе. Я посмотрела на него строго. — Чувствую себя особенным, — заявил он с гордостью. — На одной ступени с твоей химией.

Я смущенно улыбнулась: — Ну, тогда да. За химию я готова на все.

— И я рад, что так же важен для тебя, — произнес он.

— Я люблю тебя, — тогда впервые сказала ему эти слова. Они вырвались так легко и непринужденно. Мы молча смотрели друг на друга, не отрываясь. Весь мир — только для нас. Он притягивал меня к себе и целовал в макушку, нежно произнося:

— Моя Мира. Во всем мире… только ты.

— Хватит обжиматься, мне нужен совет! — разрушал всю нашу идиллию Ленька. — Мне билеты покупать на балет или в театр? Что она больше любит? — он показывал на рыжую одногруппницу Вити.

Парень только покачал головой и сказал: — Просто расскажи ей, что скоро станешь известным ученым с огромным домом.

И Ленька побежал. Ну а Витя шепнул мне:

— Скорей бы у него кто-то появился. А то у меня ощущение, что мы с тобой завели кота.

— Эй, это мой друг! И скорее уж крысеныш.

— И мой тоже, вообще-то. Но приставучий. А сейчас я хочу только тебя, — начал кружить меня в танце.

Тот вечер закончился хорошо. Ленька поразил всех своими знаниями. Рыжая Вика оказалась очень милой девочкой и даже смотрела на моего друга с интересом. Ту самую наглую одногруппницу я рядом с нами больше не видела. Остальные тоже перестали пялиться на меня и Витю, признав во мне его девушку. Да и многие из них оказались довольно приятными людьми.

Любовь — это доверие. Так говорит Витя, каждый раз добровольно отдавая мне свой телефон, чтобы я могла прочитать все его переписки. Он даже сам это предложил, чтобы в моей голове не было лишних поводов для волнения. Правда, он тоже периодически заглядывает в мой — этот Сашка все не дает ему покоя. Витя даже думает, не познакомить ли и его с кем-нибудь из своей группы.

И вот сейчас, качая коляску в ожидании самого лучшего парня на свете, я вижу, как навстречу мне медленной, задумчивой походкой идет другой. Я судорожно сжимаю ручку коляски и не знаю, куда деться. Сейчас он меня увидит, и придется объяснять, откуда у меня ребенок.

Митя замечает меня и радостно улыбается, машет рукой и идет целенаправленно. Я машу ему в ответ.

Мама родила буквально накануне Последнего звонка, поэтому на выпускной явилась уже без живота. Так что никто не был в курсе ее беременности и родов. Чему я была несказанно рада — особенно из-за того, что там присутствовала семья Фомина. Наблюдать за ними было тошно: Ростислав ворковал со своей женой, а моя мама лишь тяжело вздыхала. Я понимала, дело было не в ушедших чувствах, а в гнетущем осознании всей этой ситуации. Он так и не узнал, что у него родился сын, и мама не собиралась ему рассказывать.

Вообще при внимательном рассмотрении можно было заметить, что всё не так, как кажется на первый взгляд. Мама Мити, слегка полноватая женщина, суетилась вокруг мужа, а он в ответ на каждое прикосновение что-то шипел ей на ухо и поправлял её. Она тут же хмурилась, но через мгновение снова натягивала улыбку. Искренней она была лишь с сыном — когда он подошёл к ней, её лицо озарилось настоящим, безграничным счастьем. И Митя отвечал ей той же нежностью, в отличие от многих сверстников, не стесняясь обнимать мать и бережно гладить её по плечу.

Мне хотелось крикнуть женщине: «Сбеги от него!» — но было видно, что она давно смирилась со своей ролью и научилась довольствоваться малым.

Ещё больше меня бесило, что Фомин-старший постоянно бросал взгляды на мою маму. А она, надо отдать должное, выглядела после родов потрясающе. Её грудь увеличилась на два размера, и она выгодно подчеркнула это глубоким декольте лёгкого синего платья. Вокруг неё кружил наш молодой неженатый физрук. Его восхищённое внимание явно тешило её самолюбие, она весело смеялась и сияла. Я пыталась абстрагироваться от всего этого, только обсудила с Катей, и та призналась, что давно заметила: Татьяна Павловна пользуется бешеным успехом у молодых парней, но сама она их «не рассматривает» из-за возраста.

К моему облегчению, Митя в тот вечер мою маму полностью игнорировал — ни взгляда, ни оценки. Это успокаивало: он вряд ли догадается о нашем общем брате. А Витя, хоть и скрипел зубами, обещал молчать. Но с одной оговоркой: если Дима спросит его напрямую, он не будет лгать. Я его понимала.

И вот теперь, когда Митя подходит ко мне и с веселым, беззаботным лицом заглядывает в коляску, я знаю одно: я тоже не смогу соврать.

— Я что-то упустил, и у вас появился ребенок? — оглядывает он меня с ног