Паутина натягивается - Валерия Веденеева

Я уставился на него недоверчиво — лицо дознавателя было серьезно, но глаза смеялись. Вот какие они, шуточки служителей Северной Канцелярии!

— У вас сегодня очень хорошее настроение, — сказал я.

— Да, — не стал спорить он. — Есть такое. Вчера я наконец-то получил повышение — помогло раскрытие того дела с шибинами.

* * *

Лаборатория мне досталась на минус седьмом этаже, скрытая аж за тремя дверьми, каждая из которых запиралась не только на обычный ключ, но и на множество магических замков. Или не множество — рассмотреть их мне не дали, велев ждать поодаль, и охранник, тоже маг, но невысокого уровня, долго с ними копошился, постоянно и в разных сочетаниях поминая Ишту с его детьми, Бездну и даже Великого Кракена.

— Давно не открывали, — сказал он мне, закончив, наконец, возиться с замками. — Лет десять точно. В следующие разы быстрее будет. Правила запомнил?

Я кивнул. Отпирать лаборатории могла только местная охрана, студентам знать особенности заклинаний не позволялось. А вот с запиранием проблем не было — все двери закрывались сами и блокирующие заклинания опять же сами вставали на место, едва магия здания отмечала, что внутри лаборатории не осталось никого живого.

— Если вдруг что-то страшное призовешь, то все двери тоже закроются и запечатаются, только с тобой внутри. Понял? — охранник грозно уставился на меня из-под кустистых бровей.

— Понял, — согласился я. Ничего вызывать я, конечно, не собирался, ни страшного, ни какого иного. — Это после того случая ввели, когда студенты открыли проход между мирами и оттуда пролезла какая-то гадость?

— Именно!

В последний раз окинув меня подозрительным взглядом, охранник пошел прочь. А я, наконец, зашел внутрь, закрыв за собой только последнюю дверь, и запечатал ее изнутри щитом. Потом внимательно огляделся, достал и активировал артефакт по превращению тяжелой магии в легкую. Ну, теперь можно было и начинать: я уже почти забыл, как оно ощущалось — это использование силы на ее пике.

Хотя нет, еще сперва следовало настроить иллюзии.

Лаборатория, разрешение на использование которой достал мне дознаватель, изначально предназначалась как раз для боевых тренировок, и в ее защитные контуры были встроены многочисленные образы как демонов и монстров, так и людей — начиная от враждебных магов и заканчивая разъяренными толпами горожан и селян, лишенных дара. А еще тут можно было создавать какое угодно окружение.

Я подошел к стене, прижал ладонь к небольшой выемке и прикрыл глаза, представляя, насколько мог ярко, то, что хотел увидеть. Сила потекла от меня в спящее заклятие, пробуждая его. Зашелестела листва, запели птицы, заскрипели и зажужжали какие-то насекомые. Я открыл глаза и удовлетворенно наблюдал за тем, как голые каменные стены постепенно одеваются иллюзией живого зеленого леса, окружающего небольшую поляну, а потолок так же постепенно превращается в голубое небо с редкими белыми облаками и утренним солнцем.

Когда иллюзия проявилась полностью, я подумал, что не знай правду, мог бы принять получившийся результат за реальность. Встроенное заклинание обманывало все органы чувств, а не только зрение. Звуковая имитация была великолепна, а еще я ощущал все богатство запахов, какое только могло принадлежать живому лесу. Работало даже осязание — вот, будто вспугнутый чем-то, из травы вылетел большой темный жук, ударился мне о щеку и упал назад в траву.

Конечно, иллюзия выдала бы себя, если бы я пошел в любом направлении, ожидая пройти между деревьями, а вместо того уткнулся бы в каменную стену.

Хотел бы я уметь создавать подобные иллюзии сам… А еще больше хотел бы найти время на освоение всего, что мне было интересно.

Конечно, иллюзия для тренировок мне не требовалось, по крайней мере, поначалу. Активировал я это заклинание исключительно для собственного комфорта — куда приятней, когда тебя окружает летний лес, а не мрачное подземелье.

Ну и полностью проснуться под ярким солнцем тоже проще, чем в полумраке каменного мешка, потому что встать мне сегодня пришлось непривычно рано. До начала занятий оставалось еще четыре часа — я рассчитывал потратить два из них на тренировку, а остальное время на возвращение в дормитории, скармливание Кащи моей магии, завтрак и дорогу до Академии.

Я потянулся за силой, создал одно из своих любимых боевых заклятий и направил в дальнюю часть иллюзорного леса. Потом еще одно, и еще, и еще.

Сейчас, на пике силы, заклинания ощущались совсем иначе. Вся магия ощущалась иначе — более живая, более отзывчивая, более моя.

Правда, никаких ограничений, божественных или любых иных, я на себе не заметил, как ни старался.

Ну ладно. Возможно, получится заметить позднее.

Я сделал глубокий вдох, наслаждаясь запахами цветов, травы и теплой земли, и вытянул из своего внутреннего магического водоворота чистый огонь…

* * *

Два часа, которые я отвел на тренировку, пролетели слишком быстро, и из лаборатории я выходил нехотя, уже предвкушая завтрашний визит.

Как, оказывается, я безумно скучал по своей силе во всей ее полноте! Настолько скучал, что, если бы не рассказ Аманы о гражданской войне внутри Церкви и необходимости выжидать, я бы уже сегодня прекратил эту игру в обычного студента. Всегда быть на пике силы значило по-настоящему жить, и после многодневного перерыва это ощущалось невероятно сильно. В самом деле, обычно я отдавал Кащи свою магию, едва просыпался, и потому почти забыл это ощущение.

Напоминание оказалось сшибающим с ног…

К тому моменту, когда я добрался до дормиторий, эйфория прошла, оставив лишь глубинное чувство довольства.

— Ты выглядишь как будто немного иначе, — сказал мне Кастиан, едва я вошел в нашу комнату.

— Да? И в чем это проявляется?

— Не знаю, — Кастиан пожал плечами. — Просто иначе.

* * *

С ежедневными тренировками на пике силы жизнь расцвела красками, о нехватке которых я и не подозревал. В чем-то это напоминало то, как изменилось мое восприятие после инициации. Я осознал, что вижу самые мельчайшие детали, а у каждого цвета появилось множество оттенков. Заметить что-то на расстояние — очень большом расстоянии — тоже стало возможным. Я начал слышать куда дальше — в результате чего невольно оказался в курсе личной жизни не только многих студентов, но и профессоров. Изменилось и мое обоняние: теперь я различал десятки запахов там, где прежде все сливалось в единую массу.

Приспособиться ко всем этим изменениям получилось на удивление легко. Будто бы часть меня сказала: «Ну наконец-то!»

И хотя