Паутина натягивается - Валерия Веденеева

— Вы что себе позволяете, господин Шенги! Подумать только, обвинить дану Дасан в государственной измене⁈

Тот недовольно нахмурился.

— Перестань притворяться, парень, имперских подсылов здесь нет и наш разговор никто не подслушает.

Ну да, ну да.

Никому бы и не требовалось подслушивать разговор — достаточно было потом допросить отца либо дочь Шенги под ментальным давлением, и они бы выдали каждое мое слово, а также описали бы в деталях все мои реакции, включая выражение лица. А результаты допроса под ментальным давлением являлись самым надежным свидетельством для любого суда Империи.

— Ваше заявление оскорбляет честь моего клана, — сказал я резко. — Я не буду вызывать вас на дуэль, господин Шенги, из почтения к вашему возрасту и по причине отсутствия у вас магического таланта. Если вы сказали, что хотели, то я вас покину.

И я двинулся к двери, очень надеясь, что все в моем поведении соответствует словам. После уроков лицедейства в Броннине и самостоятельных тренировок мне, наконец, перестали говорить, что мои мысли написаны у меня на лице.

А вот у господина Шенги если не мысли, то чувства на лице точно отразились — сильнейшее раздражение, быстро переросшее в злость.

— Слушай сюда, ты, наглый мальчишка… — начал он и, чувствую, без дуэли все же не обошлось бы, если бы стоявшая рядом девушка с силой не наступила каблуком ему на ногу. Старый контрабандист дернулся и зашипел, но что именно зашипел я не расслышал — в этот момент нарочито громко заговорила девушка, полностью его заглушив:

— Прошу прощения за слова моего отца, дан. Мы ни в коем случае не желали оскорбить ни ваш клан, ни вас, — сжав руки у груди в замок, она низко мне поклонилась.

Я остановился в двух шагах от двери.

— В таком случае объясните, какой была цель этого разговора, и тогда я, возможно, приму ваши извинения.

— Мой отец — большой шутник, — девушка выпрямилась и растянула губы в почти натуральной улыбке, — но его чувство юмора, боюсь, слишком необычно для многих людей. Его фраза про заговор была, конечно же, неловкой шуткой.

Я недоверчиво посмотрел на контрабандиста, сейчас молча кипевшего от ярости. Если чувство юмора у того и имелось, то пряталось где-то очень глубоко, вероятно, в подвалах этого особняка.

— Конечно, — согласился я вслух. — Понимаю. Кому из нас не случалось неудачно пошутить. Уверен, что дана Дасан тоже снисходительно отнесется к случившемуся. Так все же, с какой целью вы меня пригласили?

— Наша семья владеет многими торговыми караванами, как морскими, так и сухопутными, — девушка бросила мимолетный взгляд на висящую на стене большую карту Империи и граничащих с ней земель, во многих местах истыканную разноцветными флажками. — Мы подумали, что сотрудничество со Старшим кланом Дасан пойдет всем нам на пользу.

— Но зачем отправлять послание через меня? Почему не обратиться к дане Дасан напрямую?

— Мы пытались, — сказала девушка. — Но сколько бы раз наш посланник ни приходил к особняку, в котором живет уважаемая дана, дома ее не оказывалось.

Это вполне могло быть правдой — Амана сразу предупредила меня, что случайно застать ее дома будет почти невозможно, так что о времени встреч мы всегда договаривались заранее. Однако Шенги не знали о том, что Амана действительно каждый день, с раннего утра и до позднего вечера, носится по столице, решая накопившиеся дела и встречаясь с главами других кланов, и могли подумать, будто их намеренно игнорируют.

— Мы, к сожалению, не вращаемся в тех кругах, где бывает дана Дасан, — продолжила девушка, — поэтому решили обратиться через вас, дан. И вот как раз появилась возможность это сделать.

Да, и заодно впечатлить своим богатством — тут же подумалось мне.

— Я, к сожалению, ничего не понимаю в торговле, — сказал я, снова посмотрев на карту и недовольно подумав, что это было, увы, правдой. Сейчас все мое время уходило на освоение магии, а прежде — на изучение демонов и монстров. А ведь торговые пути для Империи были как кровеносные сосуды для тела человека — жизненно необходимы. Раз уж я принял свое предназначение как посланника богини, обо всем, связанном с торговлей, мне тоже следовало знать. — Как только увижу ми-дану в следующий раз, обязательно передам ей ваше предложение.

— И побыстрей! — подал голос старший Шенги. Скосил взгляд на дочь, сделал от нее торопливый шаг в сторону и нехотя поправился: — Постарайтесь, пожалуйста, молодой дан, сделать это побыстрее.

* * *

Выйдя, наконец, из кабинета, я закрыл за собой дверь и огляделся. В коридоре было сумрачно — все окна завешивали длинные, до пола, плотные шторы. Сумрачно и пусто — никто не ждал меня, чтобы проводить к выходу, как это случилось бы в доме любого клана. Здесь слуги считали, что гость и сам не заблудится. А может, просто обо мне забыли.

Торопиться к выходу я не стал. Зачем, если следящих за гостями слуг тут не было, а с моим новым слухом я слышал даже то, что говорили за закрытой дверью, особенно когда говорили так громко, как это сейчас делали Шенги. Их руны, защищающие от подслушивания, на меня, естественно, не действовали.

— Что это вообще было? — практически прорычал Вагар. — Кем ты меня выставила? Как назвала? Тупым шутником? Что за дерьмо⁈

— Успокойся, папа! — судя по тону девушки, гнев отца ее ничуть не напугал. — Наш гость ни на мгновение не поверил, будто твои слова были шуткой. Но я была вынуждена придумать хоть какую-то отговорку, когда ты все почти испортил!

Раздался звук чего-то тяжелого, бьющегося о пол, а потом Вагар проговорил уже более спокойным тоном:

— Ненавижу иметь дело с клановцами! Иштавы лицемеры.

— Нельзя было так прямо говорить про заговор, — укорила девушка. — Мы же договорились — только намеком, и только если гость заартачится.

— Да помню, помню, — пробурчал Вагар. — Если бы не эти иштавы выродки, стал бы я к нобилям обращаться! Тьфу!

Так, это было уже интересно. Что за «иштавы выродки» заставили старого контрабандиста, ненавидящего благородных данов, искать встречи с главой клана Дасан?

Но Вагар больше ничего об этом не сказал, вместо того начав выговаривать дочери за какой-то «северный коридор», который не могли открыть вторую неделю.

Я бы, конечно, предпочел, чтобы они поговорили о заговоре