Развод. Внебрачный сын мужа - Анна Томченко

об галечную дорогу ладони и штанишки. Но вставал и снова садился на велик. А Ярослав держал его сзади за сидение, чтобы не потерять равновесие, и в такие моменты мне мы казались почти настоящей семьей.

Алиса гоняла на своем маленьком трехколесном и не парилась вообще про равновесие. А Матвею нашли велик у соседей, чей внук давно вырос из этой модели.

А еще дети менялись с каждым днем. У Матвея отрастали волосы, и по вечерам Алиса цепляла ему на челку заколки, чтобы пряди не лезли в глаза. У Алисы посветлели его сильнее косички и стали даже более пушистыми. А кожа превратилась из светлой в смуглую. На носу выступили веснушки.

И я изменилась.

Забыла про косметику и как ни странно про обезболивающее. Я почти не пользовалась ни таблетками, ни уколами. Все чаще я засыпала еще до того, как успела лечь на подушку, потому что вместе с домом и еще одним ребенком у меня появилась масса дел, а время только утекало сквозь пальцы.

— Я поставил кашу, — однажды утром сказал Матвей, когда я снова проспала. Дети спустились вниз и развлекались на кухне. Алиса стояла и мыла овощи на табуретке, а Матвей рискнул нажать кнопки на мультиварке, куда я с вечера насыпала крупу и заливала все водой или молоком.

— Спасибо, родной, — хрипло сказала я, подходя к столу и обнимая Матвея со спины, чтобы посмотреть, что там в мультиварке творилось. Матвей поймал мою ладонь и прижался к ней щекой.

Невинный, маленький жест, который заставил меня проснуться и вспомнить о том, что ребенка наверно не любили, раз он боялся показывать свои привязанности.

Мои пальцы запутались в мягких детских волосах, и я тепло улыбнулась.

— Сейчас сядем за стол… — сказала я и посмотрела на окно. Начало августа баловало солнечными днями. А по ночам мы стали смотреть на звездопад. Я открывала настежь окно и убирала сетку от комаров. Пододвигала кресло и дети вставали на него и долго наблюдали за звездным небом. Потом конечно мы начали учить созвездия, но это тоже было интересно.

А Ярослав привез карты звездного неба, и однажды я застала его разыскивающего малую медведицу. Алиса в это время уже спала у него на руках, но было странно. Хоть и мило.

Время с детьми летело незаметно. Особенно если учесть, что Ярослав не подвергал семью больше стрессам и про суд как будто бы забыли. Опомнилась я в середине сентября.

— А что со свидетельстве о рождении, в котором записана на я матерью Матвея? — спросила я вдруг, когда Ярослав снова остался ночевать у нас, и мы, уложив детей, еще доделывали каждый свои дела.

Яр сидел на веранде с ноутом и поднял на меня глаза поверх экрана.

— Ничего. Оно только для тебя было, — сказал спокойно Ярослав и пожал плечами. Я оторопело застыла с пакетом с детскими игрушками.

— То есть если бы я им воспользовалась, меня бы потом посадили за подделку документов? — спросила я поражено.

— Ещё скажи на каторгу сослали, — фыркнул Ярослав и закрыл ноут. Потянулся, и футболка поднялась показав низ живота. — Я контролировал ситуацию. Да и ты не где не доказывала, что мать Матвея, поэтому и с началом процесса я просто забрал его себе. Ничего страшного. Не думай об этом.

Но я думала, потому что сразу вспомнилась Ольга, которая меня напугала этим документом, а оказалось все было спектаклем. Я фыркнула, глядя на Ярослава и пошла в душ.

Муж был прав, что с наступлением холодов, дом станет менее комфортным. Например почти в конце сентября я вдруг поняла, что не зря Ярослав поменял отопление, потому что в одно утро, когда дети словно сонные мухи ползали по теплому и пахнущему сухим деревом дому, я заметила иней на траве.

Матвей, выглянув в окно, шепнул:

— А еще можно рвать мяту для чая или она замёрзла?

Я закинула косу за спину, прижалась носом к стеклу и, подумав, призналась:

— Думаю с ней ничего не случилось.

Матвей кивнул и слез со стула, который стоял у окна.

— Я схожу, — сказал он, вытаскивая кугуруми панды и натягивал его на пижаму. Матвею как и мне нравился душистый чай. Поэтому через утро он бегал в сад и собирал свежие травы. Я кивнула и заметила:

— Только не босиком, обуйся!

Матвей кивнул, уже выходя из зала, а я развернувшись, пошла и включила чайник.

Алиса лежала на диване и смотрела в потолок. Дочь по утрам была похожа на принцессу сонного королевства, и с наступлением осени с капризами просыпалась, поэтому все чаще досыпала пока мы с Матвеем накрывали завтрак.

Так и сегодня.

— Лисенок… — позвала я, и Алиса потянулась на диване. Хлопнула сонно глазками и зевнула. — Давай просыпайся. Иди чистить зубы, умываться…

Алиса медленно кивнула и с трудом встала с дивана. Запустила пальчики в волосы и потянула резинку с косички.

Я запустила посудомойку и вышла в коридор, потому что Матвей задерживался. Алиса, выглянула из ванной, перепачканная пастой, и я сказала:

— Матвей долго ходит, пойду проверю…

Алиса кивнула и скрылась за дверью, а я обувшись в тонкие угги шагнула на крыльцо. Позвала: — Моть!

Никто не отозвался, и я с каким-то неправильным чувством паники спустилась со ступеней. Прошла по тропинке к грядкам, которые уже успела убрать и подготовить к зимовке.

Мята росла под яблоней на такой импровизированной альпийской горке. И не замерзла за ночь.

— Матвей! — снова позвала я, судорожно сглотнув ком из страха. — Матвей!

Последнее я крикнула уже в голос, не боясь показаться сумасшедшей.

Я быстро прошла к яблоне и огляделась.

Двор был закрыт. Куда он мог деться? А на входе вечно дежурила охрана.

— Матвей! — все с нарастающей паникой крикнула я, и мой взгляд застыл на оброненном пучке мяты по дороге к забору.

Глава 45

По телу пробежал мороз. Меня резко сковало болью по рукам и ногам. Я заворожённо смотрела на оторванные веточки мяты, потому что Матвей не умел их обламывать, а именно рвал, иногда с корнями.

Сердце переместилось куда-то к горлу, и я схватилась за него рукой.

Нет.

Нет.

Не мог же он исчезнуть просто так.

Он не мог сбежать.

Зачем ему куда-то бежать?

И через какую-нибудь дыру в деревянном заборе он пролезть не мог, потому что не было дыр.

Нет.

В ушах зазвенел гул, и я запустила пальцы в волосы.

Нет.

Он не мог сбежать. Значит его может быть подвали, может быть окликнули. Но