Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

– Ей двадцать лет назад сказали, что её семья убита, – пояснила Ферра сухо. – Если ей сказать об этом сегодня, завтра она всё равно проснётся с уверенностью, что прошло только три дня с момента исчезновения Марсио, его жены и сына. Мне очень жаль, Чиро, ты не представляешь, как я её понимаю и насколько мне больно это видеть. Но сейчас нам надо найти следы этого преступления, и ради них я готова разбередить раны и залезть в чужие тайники.

– Вы уверены?

– Ты был уверен, что стоит лезть под пулю вчера, или сомневался?

Чезаре Гатто поморщился и даже потянулся правой рукой к левому плечу.

– Я просто пошёл в туалет, – признался он. – По пути в темноте столкнулся с парнем, который поднимался навстречу, и мне показалось… что у него пистолет. И я насторожился. А насторожившись, увидел второго.

– Понятно. Того, первого, скрутила я. А второго пристрелил ты, – кивнула Ферра. – Так скажи, ты сомневался?

– Нет. Я был должен.

– И сейчас мы должны. У этого спрута много щупалец. Чем больше отсечём…

– Тем больше вырастет?

– Тем сильнее мы станем, я хотела сказать. И тем больше ослабнет спрут.

Тетрадки Альтео оказались исписаны крупным детским почерком. Альтео из прошлого отличался дотошностью. Ферра даже заподозрила расстройство личности.

«10 июня, – гласила, например, одна из записей. – На завтрак были вчерашние фрикадельки. Ушёл в 9:15, не забыл закрыть дверь, ключ не забыл повесить на шею. Катался на самокате. На обед была рыба. В 15:30, в самую жару, смотрел в окно на улицу. Кама Мария Сильване вышла в белом платье и без туфель. Проехал м-л «Перто» номер 22-10. Мария уехала с водителем в красном шлеме. На ужин были спагетти с рыбой. Лаэртэ сказал, что тоже хочет рыбы. Мама не поставила для него тарелку. Как всегда».

– Он всегда был замкнутый и любил всё записывать? – спросила Ферра у Дженны.

– Он был молчаливый и не слишком ласковый, – ответила та, – но довольно разболтанный. Пока не научился читать и писать, знаете, в приходской школе, куда ходил довольно охотно. У него появился там друг, вот они вместе всё играли в какие-то тайны и их расследования.

– Лаэртэ?

– Да, странное имя, как у грико, – сказала Дженна. – Он иногда заговаривался, думал, что привёл друга с собой…

– Но его не было… Так?

– Его не было, – ответила старушка с неловкой улыбкой. – До смешного доходило, знаете, он вторую тарелку просил поставить или даже дать ещё одну подушку, потому что Лаэртэ останется ночевать. Марсио это частенько сердило. Он даже ходил к падре, потому что подозревал, что это его россказни так впечатлили Альтео… Но священник сказал, что ребёнок с таким именем есть среди учеников и что Альтео просто чувствует себя одиноким, раз придумывает всякое.

– А почему вы не могли ему позволить приводить друзей хоть иногда? Ведь одиночество – это не очень хорошо для ребёнка, – встрял Чезаре.

– У Марсио была такая работа, при которой лучше поменьше заводить знакомств, – сказала Дженна. – Знаете, нынче такие времена, когда таможенников постоянно подкупают, чтобы провезти то взрывчатку, то пломбир…

– Мороженое? – удивился Гатто.

Ферра посмотрела на него как на полного чудика.

– Да, такое мороженое, в котором часто пачкают нос взрослые дяди и тёти, – сказала она ему, как малышу.

Стажёр Котёнок явно употреблял только самое обычное мороженое, хотя номинально был уже вполне «взрослым дядей».

Ферра собиралась покинуть дом Дженны, но та принялась умолять их с Чезаре остаться.

– Мне кажется, я не несколько дней, а уже целую вечность просидела здесь одна, – сказала кама ди Маджио. – Всё будто стало ветшать, и за последние восемь дней я постарела на много лет вперёд. И мир вокруг стал чужим. В нём что-то сдвинулось, и я перестала узнавать всё – даже себя в зеркале.

– Вы сказали – восемь дней? – живо откликнулась Ферра.

Сдвинулось всё, похоже, не в мире, а в сознании Дженны. Сдвиг этот произошёл, когда она решила помочь старушке.

– Три дня как пропал Марсио, четыре дня на мои поездки в Ситтарину и обратно и сегодняшний, восьмой, – принялась загибать пальцы старушка. – Всё верно.

– Всё верно, – сказала Ферра. – Мы остаёмся, Чезаре.

– Хорошо, детектив.

– Я заберу вещи из гостиницы и заплачу за то время, что была там. А после вернусь.

Гатто, разумеется, увязался следом.

– Что будем делать дальше, детектив? – спросил он, пока Эрманика собирала свои небогатые пожитки.

– Ну как что? Надо поговорить с местной полицией, – стала перечислять она, – попросить поднять дело об убийстве ди Маджио, всё просмотреть. Потом ещё нужно выяснить, кто сейчас заправляет в городке со стороны Братства, попробовать подобраться к этим ребятам.

– Зачем? – удивился стажёр.

– Чтобы разобраться, из-за чего погиб Марсио, – ответила Ферра. – И потом ещё надо прочитать все записи маленького Альтео. Уверена, тут не обошлось без дележа власти между Канова и Де Ритта. Нам бы выяснить, что у них тут было в те времена, всё-таки двадцать лет прошло.

– А зачем?

Всё-таки красивые были у стажёра глаза. Крупные, светло-карие, с длиннющими пушистыми ресницами. Одно умиление. Ферра чуть прислушалась к себе – она ведь решила быть с собой честной! И пришла к выводу, что готова относиться к Чезаре так, как относилась бы к младшему брату.

– Это длинный и сложный путь к ослаблению влияния дона, – сказала Ферра, понизив голос. – Всё, мы готовы сдать номер. А ты имеешь право выбрать: возиться тебе с тетрадками Альтео или пойти в здешнее отделение полиции.

Чезаре Гатто хлопнул ресницами.

– Посижу с тетрадями, – сказал он, подумав лишь пару секунд. – Вы и так уже навозились с бумагами в последние дни.

Ферра осталась довольна выбором. Во-первых, она себе наметила ещё одно место, которое хотела посетить. Во-вторых, ей надо было позвонить шефу Солто. И лучше всего не из отделения полиции. Приватно.

ГЛАВА 7. Солнечные дни

Шеф Лука Солто изрядно встревожился, когда Чезаре Гатто не обнаружили не только в больнице, но и вообще в городе. От слов Ферры, что раненый паренёк сейчас в Понто-Виэсте вместе с нею, он не только