Врата Полуночи - Анна Айдарова

Но возразить толком не получалось. Чувствовал он себя сейчас примерно как нашкодивший первоклашка в кабинете у директора: отчитывают тебя, ругат чуть не за каждый вздох, и конца этому не предвидится. Нет, где-то в глубине он был полностью согласен: накосячил. И с оленем тоже. Но кто бы предупреждал его! И вообще — все пошло не по плану, а кто план-от составлял? Не он же! Он вообще не при делах — всего-то журналист в поисках темы, всего-то приехал контентом для канала разжиться. А ему сразу — олень, цветок сорвал.

— Ладно, этот циркач тоже свое получит. Надумал тоже мне, в образе материализоваться прямо на дороге. Идти ему было легче! Доходился! Но ты-то!

— Я виноват, я уже признал, — отбрыкивался от обвинений Алек. — Буду смотреть лучше. А еще лучше — никаких поездок по лесам больше, хватит.

— Лес оставь, еще сколько поездишь. Ты мне скажи, ты цветок зачем сорвал? А? Чего тебе не хватало-то?

— Какой цветок? — про этот эпизод на полянке он точно не рассказывал. Он и думать-то про него забыл, не то что значение придавать.

— Какой цветок. такой вот цветок. На колокольчики, говоришь, походил? Но не колокольчик. Вот и досрывался. Приволок свою подругу в дом.

— Аааааа, это. это вообще гриб какой-то оказался. Странный. И не волок я его в дом. В карман положил, Мирену хотел после спросить, что за чудо такое, но выкинул потом — он смялся весь, хрупкий.

— Подъельник это, вертляница или цветок духов, а кто-то вообще цветком призраков кличет, — спокойно вдруг пояснила Магда. — Ну, про призраков брешут, конечно, не бывает их. И не гриб он вовсе, трава. Хотя похож и на гриб. Сорвал ты его на поляне, в заповедном кругу, когда обряд уже начался. Там и оставить нужно было, а ты — в карман. Мирка-то что делала? Врата защищала, чтобы Охота не вошла в мир. Каждый год в октябрьское полнолуние — полнолуние Охоты — привратница идёт к алтарю и закрывает врата, чтобы мир после зимы проснулся. И помощник появляется, трудно одной удержать-то. А тут ты: помощника сбил, в гости напросился… говорили тебе — в другой раз. Говорили?

— Говорили, — вздохнул Алек. Ему весь этот монолог уже порядком поднадоел.

— Просили тебя: «уезжай по добру, по здорову»? Просили. Что я, Мирку не знаю? Нет, остался. А ты, — повернулась Магда к лежащему тихонечко волку. Иваныч поднял голову, повёл ушками и нерешительно шевельнул хвостом. — Ты-то куда смотрел? «Возьми его, Мирка, он помеченный, счастливый!» Досоветовался! Я тебя зачем просила приглядеть за Миреной, а? Чтоб ты ей советы такие раздавал?

— Ну все, Магда, все, разошлась-разворчалась, — зевнул волк. — Хороший совет был. Одно ей страшно было бы, что, не так? Ты-то одна ходила ворота закрывать? Воооот!

— Вот и походи теперь волком! А Мирку-то кто выручать будет? И живая

ли.

— Живая. Не успела она.

— Да кто она-то? — вмешался в диалог Алек. Ему хотелось конкретики и завершить этот квест наконец-то. Достали уже: болтают, болтают, а надо взять все и поделить! В смысле, пойти и завершить. Или что там сделать, чтобы все завершилось? — И давайте уже поконкретнее.

— Куда уж конкретнее. Принёс ты на цветке, милок, духа, натворил дел. Обернулся дух Миреной, Иваныча вот заколдовал, что он теперь обернуться не может. а где настоящая яга — и не узнаешь. Ну, хотел поконкретнее — вот тебе поконкретнее. Предлагай, как исправлять будем.

— А как от духа избавиться?

— А никак, сынок. Она, Настька-то твоя, теперь накрепко с Миреной связана. Что ей сделаешь — то и с Мирой будет.

— Ка. какая Настька? Нет у меня. у меня. и не было никогда Насти!

— Ну как же не было-то? А в лесу-то одиннадцать лет назад, а? Балахон белые да песни странные? Просто так все? Не зря ты, милок, потом от Настьки своей и бегал. Что смотришь? Никто, думаешь, не знает? Я знаю. А Мирка и подавно знала. Только взглянула на тебя — и знала. Да вот видишь, не остереглась. Ты не смотри на меня волком-то. Ты молодой да неопытный. Только кажется тебе, что провести тебя трудно. Человеку-то может и трудно, а ведьме — раз плюнуть. Инициировали тогда твою Настасью. Ведьма она теперь. Только получить тебя не могла. А знаешь, почему?

— Неопытная? — съязвил Алек.

— Неопытная — согласилась Магда. — Опытную бы и это не остановило. Мать тебе — помнишь? — иконку повесила на шею. От бабки, памятку.

— Помню. Вот она. Смешно, конечно, но когда ношу — все удачно складывается.

— Ну, пусть так. Вот и носи. Пока на тебе — не справиться никому, не пробить твою защиту. Даже я: если что тебе наколдую — все временно, все снять можно, а эту стену — нет, не пробить никому и никогда. Но это не значит, что тебе все можно и не справится с тобой никто. Не думай!

— Ладно. Не сниму. Я ж и не собирался.

— А дальше — не помогу я. Не хватит у меня ни сил, ни умений. К старшей надо идти, она поможет. Клубочек-то достань. Выйдешь за околицу — на ведьмин круг брось, да скажи ему, куда тебе надо, да и ступайте за ним, он приведёт.

— Клубочек? — не понял Алек. — Ах, клубочек…

Страшненький, словно погрызенный мышками, шарик нашёлся там, куда он его и положил — в куртке, в правом кармане.

— Вот-вот. И ступайте себе с Богом. Ты, Иваныч, пока потерпи. Потом с тебя заклятие сниму, а пока побудь волком. Так нужнее.

— А точно снимешь-то? Не обманешь?

— Сниму, милый, сниму. Ты только помоги ему к старшей добраться.

Обойдя избушку, Алек замер среди обступивших его деревьев. Ветра не было, в этом он мог поклясться, но верхушки деревьев двигались. Казалось, исполины смотрят вниз, на землю, обсуждая меж собой, что за странных существ принесло в заповедный уголок мира.

Чувствуя себя крайне неуютно, он даже обрадовался, когда Иваныч встал рядом с ним, у правой ноги и вытянул хвост, всем видом демонстрируя готовность к нелёгкому пути. Мужчина и волк посмотрели друг на друга.

— Ну? — фыркнул волк. — Ждёшь-то чего? Садись. Поехали уже, что ли.

Алек покорно сел верхом и ухватился за загривок.

— Клубок-то бросай, что ли? — терпеливо прокомментировал зверь. — Воооон туда, видишь грибочки? По кругу растут? Видишь?

Грибочков Алек не увидел, повертел головой, но и это не помогло. Подошли поближе.

— Вот, теперь видишь? — спросил волк, глядя куда-то себе под ноги.

Теперь и Алек увидел. Едва заметные под осенней листвой коричневые шляпки ненавязчиво выпирали