Ткань Ишанкара - Тори Бергер

сэр, – грустно согласилась Тайра. А ей так хотелось посмотреть, что же собой представляет настоящая Башня мага!

Йен уловил ее настроение и, словно желая утешить, сказал:

– Если узнать все сразу, жить будет неинтересно. Башня все равно будет твоей, так что хватит печалиться ни о чем.

– Вы в этом уверены, сэр? Что я доживу до этого времени?

– Открою тебе один секрет, – сказал хет Хоофт. – Меня это факт не радует, но так уж есть. Я еще хуже Сэла. Я согласился на Ученицу не для того, чтобы опустить руки в сложный момент, а их у нас с тобой будет предостаточно. Но я не намерен сдаваться, так что Башня будет твоей, а до этого я основательно попорчу тебе жизнь.

Тайра с сомнением взглянула на мага. Она не могла понять, шутит он или нет – он оставался абсолютно серьезным. ’Т Хоофт какое-то время наблюдал за ней, а потом улыбнулся во все лицо – морщинки лучиками разошлись от уголков его глаз.

– Да, я такой. Ишанкарский монстр.

– Я думала, ишанкарский монстр – это я, сэр.

– Пока нет, но обязательно им станешь. Хотя, у тебя есть свой титул – Ишанкарская Ведьма. Достался тебе по наследству от наших предыдущих дам. Не хуже моего, как мне кажется.

Когда они перестали смеяться, ’т Хоофт остановился и снова взглянул на нее так, словно смотрел в душу.

– Я думаю, на первый раз общения достаточно, – сказал он. – Я сообщу, когда мы увидимся в следующий раз. Полагаю, это будет недели через две-три, не раньше.

– Как скажете, сэр, – Тайра снова согласно кивнула. – А можно вас попросить?

– Я скажу Горану, чтобы он к тебе заглянул, – сказал маг, предугадывая ее просьбу, и Тайра почувствовала, что ее щеки покрываются румянцем.

– До встречи, Ученица, – сказал ’т Хоофт, и Тайра опять увидела едва заметную улыбку на его лице.

Она прижала руку к груди и поклонилась. Теперь этот ритуал стал для нее обязательным.

Когда она выпрямилась, ’т Хоофта нигде не было.

Йен поднялся в свой рабочий кабинет на предпоследнем этаже Башни и выставил основательную защиту, к которой не прибегал вот уже без малого шесть лет. Теперь никто не смог бы подойти к Башне незамеченным ближе, чем на сотню метров, а войти не смог бы абсолютно никто и ничто ни из этого, ни из какого-либо другого мира, кроме того, кого он сам не соизволил бы позвать.

’Т Хоофт не горел желанием общаться с Сэлом, но ему было необходимо, чтобы Сэл ответил ему на один вопрос. Правда, Сэл мог и солгать, и основательно запутать, мог и вообще не ответить, состроить царственную мину и удалиться восвояси, но Йен знал, что поговорить надо. Нужно было только найти в себе силы и вспомнить, как они общались до того дня, который окончательно изменил их отношения в худшую сторону.

Он занял одно из двух кресел, еще раз подумал о том, что к разговору с Сэлом следует относиться как к неприятной необходимости, и послал ему зов.

Долго ждать не пришлось. Они оба хорошо знали свои роли: Йен не стал звать дважды, а Сэл не стал приходить сразу, как зов услышал. Можно было сказать, что пока все было нормально.

Сэл сел на диван напротив ’т Хоофта, все-таки состроил царственную мину – Йен решил не обращать на это внимания, так как именно это и предполагал, – и улыбнулся своей фирменной хищной улыбкой.

– Ну, наконец-то Йен хет Хоофт поумнел, – ехидно начал Сэл.

– И тебе долгих лет жизни, – съязвил ’т Хоофт.

– Поражаюсь, как мало вам надо, чтобы вы всем Ишанкаром одновременно поумнели! – Сэл сделал вид, что не заметил, как ’т Хоофт только что мягко его проклял. – Одна маленькая девчонка, а какой катализатор! А если бы я вам ее не подсунул, так и продолжали бы держать нейтралитет и сидеть за высокими стенами?

– Если ты помнишь, эти правила придумал ты. Ишанкар – магический заповедник по твоей воле.

– Йен, я мертв уже не одну тысячу лет, – с укоризной, но не переставая хищно улыбаться, сказал Сэл. – Если бы вам это не нравилось, вы давно бы уже поменяли порядки и вышли в свет.

– Скажи это господину Хранителю.

– Убили бы господина Хранителя и вышли в свет. Ты хочешь поговорить на философские темы?

– Я, как ты знаешь, вообще не хочу с тобой разговаривать. И видеть, впрочем, тоже.

– Я уже давно все забыл, – примирительно сказал Сэл. – Почему бы тебе не последовать моему примеру?

– В последний раз, когда я это делал, все закончилось плохо, поэтому с тех пор я следую только своему примеру.

– Вот так у ишанкарских некросов вырабатывается свой собственный стиль! – Сэл довольно рассмеялся. – Нет худа без добра.

– Какой у нее постэффект? – спросил ’т Хоофт, и улыбка моментально сползла с лица Сэла.

– Как бы тебе сказать…

’Т Хоофт терпеливо ждал. Когда Сэл понял, что Йен ничего выпытывать не станет, с абсолютной уверенностью ответил:

– У нее нет постэффекта.

– Этого не может быть, – возразил ’т Хоофт. – У всех некромантесс есть постэффект.

– У нее постэффекта нет.

– Ересь.

– Я наблюдаю за ней с трех лет, и ни разу не заметил никакого постэффекта.

– В том-то и дело. Не заметил.

– Йен, дорогой, – ’т Хоофт понял, что Сэл начинает злиться. – Я в отличие от тебя видел не одну некромантессу, и потому с определенной долей уверенности могу утверждать, что разбираюсь в постэффектах. По крайней мере, способен постэффект усмотреть. У Тайры нет постэффекта, и этим она и уникальна.

– Я не верю.

– Не удивлен, – ничуть не обиделся Сэл. – Я привык, что мне не верят.

– Я сейчас не о тебе, – признался Йен. – Я о природе. Постэффект у некромантесс – это фундаментальный закон, исключений из которого нет, быть не может и не должно. Если ты за все эти годы не заметил у нее постэффекта, это не значит, что его нет.

– Если допустить на мгновение, что прав ты, а не я, то что, по-твоему, это значит?

– Это значит, что все гораздо хуже, чем я себе представляю. Это значит, что меня ожидает нечто, к чему я не буду готов.

– И чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь. Но как, ты думаешь, я должен ее обучать, если я не знаю, как отражается на ней ее магия? Какой, к примеру, брать уровень?

– Самый высокий. Пока срывов не было.

– Ты меня не слышишь.

– А ты меня не слушаешь! – повысил голос Сэл. – Я отдал тебе мою девочку, чтобы ты воспитал из нее великого мага, а ты собираешься ходить вокруг да около!

Хет Хоофт поставил локоть на подлокотник и подпер щеку кулаком.

– Уясни одну важную вещь, – все так же спокойно сказал он. – Это теперь моя девочка. Моя. И ты не можешь диктовать мне свои условия. Это моя Ученица, и я буду делать с ней и для нее то, что считаю нужным. Пока я не узнаю, какой у нее постэффект, говорить о ее нормальном обучении просто несерьезно. Я доступно объясняю?

– Ты впустую потратишь время! – Сэл начал понимать, что ’т Хоофта ему не переубедить. – У нее есть знания! У нее есть сила! У нее есть ум! Тебе нужно лишь привести это все в систему и заставить ее практиковаться!

– Я все же подожду с практикой. Если сказать честно, то я надеялся, что ты согласишься мне помочь, но раз ты упорно настаиваешь, что постэффекта у нее нет…

– Настаиваю!

– …то я справлюсь сам. Интересно было поговорить, Сэл.

Сэл понял, что Йен намекает на то, что разговор окончен, но уходить не торопился. Он некоторое время с удовольствием творца созерцал ’т Хоофта, неколебимо восседающего в своем кресле, и, наконец, произнес:

– Йен, я не такой гордец, как тебе кажется. Я признаю, что проворонил ее постэффект, лишь бы ты не дал ей глупо умереть. Но, клянусь тебе, я ни разу не видел у нее постэффекта!

– Ты не видел того, что можно было бы вписать в общий стандарт, но девушка не вписывается в стандартную схему.