Ткань Ишанкара - Тори Бергер

в результате того, что Змей на некоторое время удалил всю его кровь. Это причина. Сердцу просто не на чем было работать.

– На некоторое время удалил всю кровь? – не веря, повторил Алекс.

– Да, а потом вернул на место, поэтому вскрытие ничего не обнаружило.

– С ума сойти. И как он это сделал?

– Это трейсерские уловки, ты будешь учить это на старших курсах, – не стал ничего объяснять хет Хоофт. – Но Змей немного ошибся. Он вычистил ему кровеносную систему идеально. Умный некромант это увидит, и тогда у него возникнут вопросы.

– А у вас начнутся проблемы, – закончил Алекс.

– У нас уже проблемы, – недовольно сказала Тайра. – Зачем Змей вообще лез? Зачем он снова за мной следит?

’Т Хоофт задумался.

– Не знаю, – наконец сказал он, но Тайре показалось, что у Наставника появилась идея, которую он не захотел произносить вслух. – Он на службе, вполне возможно, у него есть для этого основания.

– Какие у него могут быть основания?

– Может, он испытывает вину за то, что не успел тогда ничего предотвратить, – предположил Алекс.

– Не думаю, – покачал головой ’т Хоофт. – Да и тогда он сделал все правильно. Не думаю, что он чувствует себя виноватым.

– Тогда какого черта он лезет в мою жизнь? – искренне возмутились Тайра.

– Тайра, – спокойно сказал маг, и Алексу показалось, что от одного этого слова в морге стало намного холоднее.

– Виновата, сэр, – она опустила голову.

– В общем итоге его вмешательство пока ни к чему плохому не привело, – сказал хет Хоофт. – Он, можно сказать, выиграл для нас еще какое-то время. Чем обернется вся эта история – увидим позже. Можно сделать только один однозначный вывод: охота началась.

– В смысле? – снова ничего не понял Алекс.

– Кем бы ни были эти трое мужчин, – пояснила Тайра, – они точно не вернутся туда, откуда пришли. А это значит, что кто-то будет очень заинтересован причиной их отсутствия.

Алекс вопросительно взглянул на ’т Хоофта.

– Именно так, – спокойно подтвердил маг.

В Ишанкаре наступила весна, быстро, практически за одну ночь. Окружающие цвета сменились с серо-белых на нежно голубые, розовые и салатовые, и воздух был прозрачным и таким вкусным, что не хотелось заходить в здания. Вдоль белых дорожек пробивались молодые ростки, а по стене Башни с новой силой начал карабкаться плющ. В Ишанкаре не было подснежников и пролесков, и хотя Тайра половину субботнего утра искала их по всему огромному саду, не нашла ни одного, даже хоть какого-нибудь другого, цветочка. Цвел только ее старый урюк, роняя полупрозрачные лепестки и наполняя окружающее пространство тонким, еле заметным ароматом. Тайра обняла старый, корявый и теплый ствол, прикрыла глаза и вдыхала весенний воздух, ощущая, как невесомые лепестки ложатся ей на волосы и, потревоженные легким ветерком, падают вниз, чуть касаясь лица.

Тайра смахнула с волос запутавшиеся лепестки и села на свою скамейку. Выходные впереди были абсолютно свободны, сэр ’т Хоофт последние пару месяцев давал ей передышки, чтобы она успела подготовиться к вступительным экзаменам в ЛГУ, но Тайра на счет экзаменов не волновалась и использовала свободное время так, как ей хотелось, хотя Алексу иногда говорила, что усиленно занимается. Временами, в основном по выходным, когда аудитории главного учебного корпуса были пусты, Тайра приходила в одну из них поиграть на рояле. Тайрино пианино с прорисованными вдоль клавиш первой октавы красными линиями, увидеть которые можно было, только если клавиша нажата, они с Алексом подарили соседской девчушке, которая бредила музыкальной школой. Сегодня рояль был занят, читать не хотелось, и Тайра с чистой совестью предавалась безделью.

За последний месяц она уже трижды успела повздорить с Саидом по сущим пустякам. Саид, как и аль-Фарид, тоже хотел выяснить, кто в Ишанкаре главный, но Тайра с блеском вышла из этой перепалки, ответив, что лично для нее главный сэр ’т Хоофт, а остальное ей вообще не интересно. Тайре доставляло удовольствие подкалывать нового Хранителя, Саид злился, обещал, что обязательно подрежет ей язык, а вместе с ней и всем остальным Хат-Хас, Тайра смеялась, не принимая его угрозы всерьез, Саид через пару дней отходил, и они вместе ели виноград и пили ароматный зеленый чай. Тайра полагала, что вызывает у Хранителя двойственные чувства: с одной стороны, она была интересна Саиду, ведь за все предыдущие годы они никогда толком не общались, а с другой стороны он побаивался ее, как и многие другие ишанкарцы, и потому не особо с ней откровенничал. Мало ли что она может натворить в будущем… Саид изо всех сил старался быть взрослым, хотя бы потому, что должен был таковым быть, но его разум еще не был до конца готов принять все предыдущие личности, и потому Саид раздражался, нервничал и выглядел невыспавшимся и утомленным. Он приходил в Библиотеку или к Тайре в комнату, садился напротив, подпирал щеку рукой и молчал, наблюдая, как она решает заданные Наставником задачи, или просто смотрел в окно. Тайре казалось, что наедине с ней он мог оставаться самим собой: испуганным пятнадцатилетним мальчишкой с памятью сотен жизней. Она с удивлением обнаружила, что после ухода аль-Фарида мало кто в Ишанкаре осмеливался называть Саида по имени, теперь все обращались к нему не иначе, как «господин Хранитель», а некоторые еще и прибавляли к его имени уважительное «эфенди». Тайра же могла толкнуть его в бок, как Хидамари, или погладить по голове, как сэр ’т Хоофт, и Саид или становился мягким и ласковым, как персидский котенок, или сбрасывал ее руку и взбрыкивал, как необъезженный жеребец. Тайра не обижалась. Он напоминал ей ее саму в общении с Алексом.

– Сто лет не видел, как ты улыбаешься.

Этот голос Тайра не могла спутать ни с каким другим. Она медленно перевела взгляд от дерева на говорившего с ней человека.

Напротив нее стоял Горан, повзрослевший и слегка уставший, с усами и аккуратной округлой бородкой, в костюме и при галстуке, похожий на дорогого адвоката или честного чиновника, и только его карие глаза, в которых отражалось весеннее солнце, по-прежнему излучали неофициальное тепло. Тайра медлила секунды три, ошарашенная его новым образом, а потом, еще не до конца обдумав свои действия, подскочила со скамейки и бросилась ему на шею. Горан обнял ее, легко и непринужденно, и этот миг, проведенный в его объятиях, показался ей вечностью, и эта вечность была наполнена радостью и светом.

– Я тоже очень рад тебя видеть, – смеясь, сказал Горан и присел на скамейку.

Тайре стало неловко от того, что она не поздоровалась первой, но исправлять ошибку было уже ни к чему.

– Горан Иваныч, а что это вы в костюме…

– Взрослею, – Горан хохотнул. – А что, не нравится?

– Нравится, даже очень, – Тайра почувствовала, что краснеет. – Вам идет. Просто непривычно как-то.

– А я уже почти привык. Полгода привыкаю. Я раньше костюмы все время носил, все-таки МГИМО обязывал, а потом на джинсы перешел, так что теперь вспоминаю старое.

– Я так давно вас не видела!

– Даже не заметила, как время летит, да?

– Почему же, – Тайра снова смутилась. – Заметила. Я уже год в Ишанкаре, а с вами сталкивалась считанные разы. Где вы были?

– Где я только ни был, – снова хохотнул Горан. – Учился, как и ты. Зрение себе посадил над книжками.

– Главное, что не печень, – усмехнулась Тайра.

Горан рассмеялся.

– Один-ноль, – сказал он. – Да тут я был, просто времени было катастрофически мало. Ничего не успевал.

– А я-то думаю, что это вы бороду отпустили. На бритье тоже времени не хватает?

– Два-ноль, – снова рассмеялся Горан. – Черт, как же я соскучился по твоим шпилькам! Слышал, Саид обещал тебе язык подрезать?

– Извините, Горан Иваныч, не хотела обидеть.

– Обижаться на правду глупо. Ну а ты как? Говорят, у вас с Ранией не ладится. В чем дело-то?

– Не знаю, – Тайра пожала плечами. – Ее как подменили. Может, тоже взрослеет, мало ли…

– Может, тоже взрослеет… Ну, еще месяца четыре у нее есть до присяги,