Ткань Ишанкара - Тори Бергер

– А я полагала, что Ишанкар для вас важнее ишанкарцев.

– Правильно полагала. Но Ишанкар – это не только стены. Вернее, это совсем не сам университет. Это единение во всех смыслах этого слова. Понимаешь?

– Да, эфенди.

– А Саид поймет это не сразу, – заранее предупредил аль-Фарид. – Но ты мудрее и поможешь ему это понять, как мне помог Йен, только придется потерпеть его лет пять. Вас, некросов, учат терпеть, так что ты справишься.

Тайра не нашла, что ответить.

– Не обижай Саида, – попросил аль-Фарид. – Он остается совсем один. Когда человек один среди людей, ему постоянно хочется воевать. Ему будет очень нужен кто-то, с кем можно просто помолчать. Не бросай его. Обещаешь?

– Обещаю.

Аль-Фарид еще какое-то время смотрел на Тайру, а потом сказал:

– Кхасси, ты хорошая девушка, ты будешь хорошей Некромантессой. Но если бы Аллах спросил меня, если бы он дал выбор мне, я бы попросил его сделать тебя просто женщиной.

– Спасибо, эфенди, – искренне сказала Тайра.

– Ну, тогда пойдем. Мне пора.

Он допил чай и поставил чашку на столик, так, словно собирался вскоре вернуться. Тайра поднялась следом, и потом, идя за господином Ректором, Хранителем и сэром ’т Хоофтом, еще долго видела прилипшие к стенкам чашки раскрывшиеся чаинки.

Хет Хоофт поплотнее запахнул пальто и опустился на скамейку, даже не счистив с нее снег. Тайра смахнула тонкую снежную пыль и села рядом.

Йен помолчал, глядя на виднеющиеся среди снежных туч звезды, потом потянулся в Арсенал и вынул посох, который только недавно туда спрятал. ’Т Хоофт некоторое время смотрел на него, понимая, что вынул не то, а потом протянул его Тайре.

– Подержишь? – спросил он, и Тайра осторожно приняла его двумя руками, как фамильную ценность.

’Т Хоофт снова потянулся в Арсенал и выудил оттуда пачку сигарет, достал одну – Тайра заметила, что пачка была наполовину пустой, – и, прикрыв сигарету ладонями от ветра, прикурил, закрыл глаза и сделал пару затяжек.

– Вы курите, сэр? – неуверенно спросила Тайра.

До этого момента она никогда не видела Наставника с сигаретой.

– Бывает, – не стал отрицать он. – Но очень редко.

– А разве в Ишанкаре сигареты не запрещены?

– Запрещены, – снова признал ’т Хоофт. – Но сейчас наказать меня уже некому, так что до утра я могу курить, не переставая.

Он отвернулся от Ученицы и снова затянулся.

Тайра рассматривала посох. Она и посоха его до сего дня не видела, только слышала о том, что он существует, и никак не предполагала, что сэр ’т Хоофт позволит ей подержать его в руках раньше, чем она пройдет Посвящение и получит свой. Посох был черным, матовым, с серебряными накладками наподобие растительного орнамента по древку и по краям, в котором Тайре почудилась причудливая вязь шанкари. Он был тяжелым и теплым, он еще не отдохнул от недавно произведенных с его помощью магических действий. Тайра знала, что ишанкарские маги используют посохи только в тех случаях, когда иначе нельзя, или когда своих сил уже не хватает. Она никогда прежде не видела, как Наставник работает с посохом, ей казалось, что с его мастерством посох нужен ему только для антуража, но на самом деле все оказалось не так. Существовали операции, выполнить которые можно было только с помощью посоха. Сэр хет Хоофт уверенно, но бережно, помогал Хранителю совершить Переход, балансируя с ним на Грани, направляя его по нужному пути, и внутри него что-то пронзительное и печальное по-итальянски пела Эмма Чаплин, и от этого хотелось плакать и молиться. Посох до сих пор слегка вибрировал, стоило только Тайре вспомнить о подробностях магического действа, которое и ей когда-нибудь предстояло выполнить единственный раз за свою жизнь.

Сэр хет Хоофт курил вторую, глядя в темноту, и Тайре казалось, что даже снежинки, попадающие в поле его зрения, светятся фиолетовым, окрашиваясь в цвет радужки его глаз. Глаза у Наставника стали фиолетовыми настолько, что цвет выплескивался через край. Тайра видела его в таком состоянии первый раз.

’Т Хоофт выкинул бычок, спалив его в полете, и повернулся к Ученице.

– Разочарована? – спросил он, имея в виду свои сигареты.

– Нет, сэр.

– Я всегда говорил, что я не святой. Но я, правда, курю очень редко. Честно, Кхасси.

Он сказал это так, словно боялся потерять ее доверие. Тайра осторожно коснулась его руки, в которой он все еще держал пачку сигарет, и слегка погладила его по кисти. Его руки были ледяными, и ей захотелось взять их в свои и согреть, но она не посмела.

– Вам не нужно оправдываться, сэр. Это всего лишь сигареты.

– Знаю, но мне показалось, что я должен это сказать, – ’т Хоофт спрятал пачку в карман пальто, и Тайра поняла, что он будет курить еще и, возможно, не ляжет спать до утра, а будет сидеть в Башне, в темноте, наедине со своими воспоминаниями.

Йен посмотрел на Ученицу и протянул руку за посохом.

– Давай. Спасибо, что подержала.

– Не за что, сэр. Не думала, что вы позволите.

’Т Хоофт повертел посох в руках, ласково провел по древку ладонью и снова взглянул на Тайру.

– Нравится?

– Очень, – честно сказала Тайра. – Очень сильная и красивая вещь.

– У тебя будет лучше, – пообещал Йен.

– Да вы оптимист, сэр. А ввиду только что состоявшихся изменений в раскладе, вы большой оптимист.

– Я реалист. Устал всем об этом напоминать, – вздохнул ’т Хоофт и спрятал посох. – Саид никуда не денется, потому что ты нужна Ишанкару. Он еще просто мальчишка: до Хранителя ему еще надо дорасти. Так что ты станешь нашей студенткой, потом получишь свой посох, потом – Башню, потом я буду приходить к тебе в гости, а потом ты проводишь меня на Галереи. Ты ведь проводишь?

Тайра смотрела на него и понимала, что на глаза наворачиваются слезы.

– Рано собрались, сэр, – несколько резковато сказала она, чтобы не расплакаться.

– Ты не ответила.

Тайра кивнула и смахнула слезу, как ей показалось, незаметно, но ’т Хоофт заметил, грустно усмехнулся и погладил ее по волосам.

– Извини, Кхасси, на лирику вот потянуло.

– Вы только раньше времени не уходите.

Йен в свою очередь кивнул, и они еще некоторое время сидели молча.

– Вы были друзьями, сэр? – наконец спросила Тайра. – Вы и господин аль-Фарид?

– Да я бы так не сказал, – задумался Йен. – Мы вместе работали, выпивали иногда по вечерам, но в гости друг к другу не ходили и личными переживаниями тоже не делились. Друзьями мы не были, однозначно. Да и приятелями нас назвать сложно… Но и сказать, что мы просто служили вместе, нельзя. Есть некие промежуточные отношения, которые никаким словом не обозначаются. Это что-то внутри. Я вот мог и убить за него кого угодно, и в глаз ему самому засветить.

– Он сказал, что вы в юности дрались.

– Первый раз почти в детстве это было. Мне было четырнадцать, ему двенадцать. Мы выясняли, кто в Ишанкаре главнее. Сэр Морган мне потом устроил те еще летние каникулы за то, что я маленьких и убогих обижаю, – ’т Хоофт усмехнулся.

– Убогих?

– Сэр Морган считал Хранителей несчастными людьми, чуть ли не душевнобольными. Они действительно периодически путаются в своих личностях, так что Наставник был недалек от истины.

– Значит, и вы тоже считаете Хранителей убогими?

– Если Саид станет тебя обижать, я его убогим даже сделаю.

– А он станет меня обижать?

– Полагаю, что да. Может, неосознанно или не специально… Мы с господином Хранителем аль-Фаридом друг друга долго не понимали, так что в случае чего ты тоже имеешь полное право засветить Саиду в глаз. Ругаться не буду, обещаю.

– Как прикажете, сэр, – согласилась Тайра.

– Я не приказывал злоупотреблять, – поправил ’т Хоофт.

Тайра рассмеялась, и хет Хоофт тоже улыбнулся.

Он посмотрел в небо и подставил ладонь под снежинки. Снег падал большими и пушистыми хлопьями, Тайра даже не заметила, когда он такой начался. Черное пальто сэра