Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

лето длилось круглый год. Люди, для которых порогом взрослости была не телочкина сиська, а шприц, оружие, ключи зажигания, смерть близких и долг на сумму, которая родителям и не снилась, плохо монтируются с пеналами и книжками. А сиська и у Жени есть — что тоже очень важно и тепло. И артисты эпизод с сиськой вспоминают как главное событие и барьер длинных, радостных и травматических съемок.

Авторы намеренно не берут играть промзонскую шекспировщину слишком засвеченных артистов, но Юра Борисов (атаман Волков) теперь будет известным, он драйвовый, у пионеров как фишка ляжет, а у прочих взрослых слишком ограниченное амплуа на лице. Зато к сценаристам-продюсерам Петру Волкову и Александру Белову приглядятся. Папаша, подбивший сыну глаз и виновато принесший стаканчик с мороженым к скуле прижать — это здорово. Компьютерная стрелялка на спор с пультами в вытянутых руках и привязанными блинами от штанги. Похороны усопшей дворняги возле холмиков попугая Гоши и хомячка Кирилла. Медленное укрупнение окошек панельных крольчатников. Знакомо все. Борисов играет Волкова. Губарев играет Рябинина. Пишут Белов, Иванов и Внуков, ставит Аксенов.

Россия периода межвековья.

Если после каждой серии хочется вспомнить, сколько раз по малолетке ты был слабаком и свиньей, — это, наверно, правильное кино, да? Именно такое взрослые общества считают порогом совершеннолетия. Постыдную слабину и твердый зарок: никогда, никогда, никогда больше.

Часть 4. Сегодня Реставрация: от упадка к триумфу воли

Сегодня — сюжетно разрывается между жадностью и идиотизмом. Тому или другому посвящены почти все фильмы данной категории. Иногда — как в «Телохранителях» и «Звоните ДиКаприо» — тому и другому вместе.

«Чики», «Учителя» и «Толя-робот» — просто о добрых сумасшедших, которым хочется пожелать всего-всего.

Их усилиями и зреет реставрация — от саранчи обратно к пчелиному рою.

Богатые тоже плачут. Но чаще все-таки смеются «Садовое кольцо», 2018. Реж. Алексей Смирнов

В давние времена телевидение особенно любило пьесы Джона Бойнтона Пристли. Как всякий порядочный англичанин (Агата Кристи, к примеру), он хоть и не состоял в компартии, но жучил свою элиту так, как будто не свою. В назначенный час в загородном шале собирались самые что ни на есть взбитые сливки общества, уютно шутили, незло пикировались, устало сплетничали, а после кому-то приспичивало сыграть в правду. По ходу из шкафов сыпались такие скелеты, низости, извращения и финансовые подставы, что оскал социал-дарвинизма надолго укрощал в зрителях зарождавшиеся антисоветские чувства. Поставленную на ЦТ пьесу «Опасный поворот» (а после были и «Инспектор Гул», и «Скандальное происшествие в Брикмилле») консультировал натуральный англичанин сэр Томас Боттинг, денди с марктвеновскими усами, когда-то осевший у нас на иновещании, — в аутентичности событий сомневаться не приходилось.

В России 90-х такое кино было немыслимо: эра первоначального накопления требовала волчьей хватки, и салонные хищники ни перед кем не прятали зубов. Лицемерие как основа цивилизации еще не было востребовано, а значит, и не могло раздражать. Но за двадцать пять лет верха окультурились, детки с золотой ложкой во рту выросли во вполне взрослых хлыщей, им уже требовались сказки об их генетической первосортности и благородном происхождении папиных капиталов. Тут-то лауреат «Национального бестселлера» Анна Козлова, сочетающая трезвость взгляда с веселой яростью психических отклонений, написала сценарий о прелестном Муми-доле, взорванном тоннами патологий, правды и взаимной бархатной ненависти из-за полоумной плебейки, влезшей на время в этот мирок, но благополучно ликвидированной. Опасности были купированы, пробоины заштопаны, и семья эгоцентрических мерзавцев снова расцветала весенними улыбками. Если пьесы Пристли кончались шоком, отчаянием и битой посудой, обещая хоть какую-то перемену, «Садовое кольцо» венчало благостное групповое фото в инстаграм, немедленно начинающее набирать лайки.

Фильм выглядит пародией на бесконечное кино о богатеньких со стандартными аннотациями: «Все было хорошо у хозяйки спа-салона Веры: обеспеченный муж, интересный досуг, загородная вилла, но не дал Бог ребеночка…» Все было у Веры хорошо — пока не выяснилось, что папа когда-то выпрыгнул с нею на руках в окно, младшая сестра-нимфоманка (по имени Анна Козлова!) с малых лет спит с ее мужем, тот продал тещину квартиру для раскрутки бизнеса, а теща с горя стала кадрить малолетних альфонсов. Выросший в образцовой семье сын столь устал от секса папы с тетей, что зажил с дочкой домработницы, конченой психопаткой, которая и надоумила его слить папину черную бухгалтерию конкурентам — тогда как его названная невеста, дочь маминой подруги, в тринадцать лет переболела чесоткой, в семнадцать сифилисом, а после крепко подсела на наркоту.

Все это казалось бы макабрическим фарсом, если б не было выписано великолепным слогом, сдобрено узнаваемым классовым антагонизмом к прислуге, милиции, девочкам на телефоне и прочему человечьему мусору и разыграно людьми, знающими, что такое безобразно большие деньги и как ведут себя их обладатели: продюсером Валерием Тодоровским и супругой его Евгенией Брик, Марией Мироновой, Максимом Виторганом и появляющейся в эпизоде сестрой режиссера Авдотьей Андреевной Смирновой.

Герои все время жрут что-нибудь затейливое, балдеют от жрачки («Вкусненько», «Себяшечка») и с удовольствием помыкают официантами. Захлебываясь от левых денег, упорно повторяют: «Мне нужны деньги». И блестяще отсекают угрозы: замирившись меж собой, уберут из дома прислугу, грохнут лопатой ее дочь, законопатят науськанного ею простягу и откупятся от следователя машиной. Судя по кашлю, долго тот не протянет.

«Все у Вас получится!», когда-то утешал паству социальной рекламой Первый канал. Теперь с того же экрана тем же низам лучезарные животные довольно сигналят:

«Все у Нас получится!».

Самым безнадежным резюме в кино о дряни всегда является хеппи-энд.

P.S. В момент съемок режиссеру было двадцать три. Появление столь мощного автора — единственное, что только и можно счесть хеппи-эндом.

Все мужики дуры, все бабы сволочи «Содержанки», 2019. Реж. Константин Богомолов

В кино о растлении имущих классов на периферии всегда маячит офицер угро, тайный выразитель авторского гнева. Если автор женщина — сыщик тоже будет женщиной («Обычная женщина», пардон за тавтологию). Если авторш двое (в случае «Содержанок» — Анна Рубцова и Нана Гринштейн), даме из органов суждено продвинуться с периферии на самый центр. Женщина, таким образом, оказывается сверху и в пороке, и в сыске, и в интриге, и в атаке, рейдерстве, джоггинге и исполнении хитов с эстрады — как мяукально-страдательных («Моя душа рваная — вся тебе»), так и борзого советского ретро («Я так хочу, чтобы лето не кончалось»). Мужчине остается только самоубиться, разориться, вылететь с работы (дважды), подать на развод (дважды) и систематически разгуливать по экрану с голым задом для компенсации гендерных унижений доминатрикс