Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

проблемы: у Фила босс (Ян Цапник) отжал семью, у Массы брат-шпингалет в розыске, причем не всесоюзном, а уголовном, Чак по новой охмуряет свою Олесю (Эмилия Спивак; у рыжих возраста нет и тормозов тоже), а Вжик — он всегда ничей.

Наив оленей края не знает. Евро в глаза не видели, с долларового курса плывут, «как по дефолту», планшет задорно зовут «пианиной». Им, конечно, разъясняют: «Гость из прошлого, бери свой миелофон и чеши отсюда», — но на такое у балагура Чака всегда найдется ответка, однообразная, но действенная: «Щас за шутку получишь в утку», «С ноги в ухо — чтоб темно и глухо», «Вертушку в тушку — или пролом жбана в стиле Джеки Чана?» (похоже на присловья Круглого, только домашнего изготовления). Он же рожает историческое: «Были рожи уголовные — а теперь ребята ровные». Фил приветствует своих братовским «Здорово, бандиты» и горько обдумывает житье под «Где твои крылья, что так нравились мне». На «Дискотеке 90-х» все, казалось бы, для них — и «Девочка Ночь», и «Сектор Газа», — но всем девочкам ночи явно за сорок пять: они тоже из прошлого.

Юмор такой же простодушный, но работающий.

В кабаке: — Вас посчитать? — Че нас считать-то — раз, два.

Снайперу: — Че, маньяк-извращенец? Подглядывал за нами??

Коронное: — Мы че, пельмени, чтоб нас замораживать??

Беда у фильма одна и фирменно куликовская: краткость — не его сестра. Если шоураннер Куликов берется шутить — он подходит к делу по-марафонски: наматывает круги и шутит-шутит-шутит-шутит. Вся байда разогнана на семнадцать (!!) серий, и уже на двенадцатой ощущение, что бежишь вместе с ним, а надо еще смеяться. Когда шутка буксует, из криогена размораживают путанку Стеллу, и на ней нет проблем поднять еще три серии под лозунгом «Принцесса для снятия стресса». На сотой «Снова Чак спасает общак» рыжей начинаешь сочувствовать: она этого ухаря любит, и ей теперь с шуткой-прибауткой всю жизнь куковать.

Карлсон хорош разовыми прилетами.

Годами его терпеть — большая терпелка нужна.

Главная же черта куликовских Карлсонов — они не улетают, бро.

Очерки истории русского трэша «Агент национальной безопасности», 1999–2004. Реж. Дмитрий Светозаров и другие

В Москве попривыкли хмыкать над питерским самоназванием «культурная столица», а зря. Конечно, за века у обоих главных городов было чем похвастать, но на сломе эпох вся масс-культура была в городе на Неве, а другой у нас на тот период и не водилось. Там снимал «Брата» Балабанов и «Мама, не горюй» Пежемский, там фиксировал «Особенности национального всего» Рогожкин и клепал «Масяню» Куваев[60]. Пели Гребенщиков (иноагент), Цой, Гаркуша, Кинчев, Шевчук, позже Шнур, — да и Таню Буланову тоже никто не отменял, а чудовищный сериал в ее честь ценен уже самим фактом обращения к биографии столь достойной исполнительницы. Чем бесспорным, кроме «Браво» и Охлобыстина, могла ответить тогда Москва?

Даже президента они нам подогнали.

И новейшее телеискусство тоже пошло с них. Оценив вселенский успех дамского говнодетектива (это не ругательство, а жанровое определение, по аналогу с «говнороком»), продюсер Капица решил запустить веселую хрень о работе современных органов безопасности. Даже две хрени, потому что параллельно он же продюсировал «Улицы разбитых фонарей». В то время, как Москва ухитрилась промотать всю свою сценарную школу — Луцика с Саморядовым, Залотуху, Литвинову, Шептунову, — Капица пристроил к делу местных умельцев Игоря Агеева («Куколка», «Гений») и Владимира Вардунаса («Праздник Нептуна», «Фонтан»).

То, что у них вышло, никто никогда не оценивал всерьез, а стоило бы назвать образцовым гопническим нуаром. Как и в нуаре, действие происходило преимущественно ночью, с нагнетанием бреда, кошмаров и неуверенности в завтрашнем световом дне. Как и в нуаре, опасность постоянно исходила от роковых блондинок, а в серии с пропажей Филонова даже от двух. Как и в нуаре, сыщик вел бой-дознание практически в одиночку и регулярно получал по кумполу тяжелыми тупыми предметами, чаще всего кулаком. Столько, сколько артист Пореченков ходил на «Агенте» в кровавых соплях, он не ходил ранее никогда и не будет впредь. Иногда он начинал сердиться, как Ришар в одноименной картине, и травмпунктам приходилось снимать побои со всех остальных мужчин Санкт-Петербурга. Страшными побоями и мимикрией под блатных, бомжей, ботанов и ремонтников он, как и герои нуара, спасал от разграбления достояние республики: скрипки Страдивари, наброски Филонова, кибербезопасность и государственно-общественный строй. Питерские бледные отмороженки с искусствоведческим бзиком его за это очень уважали и пускали в постель. А Леха в ответ просвещал мартышек цитатами из «Фауста», Достоевского и «Мадам Баттерфляй».

Любопытно, что серия носила неизгладимо питерский отпечаток, несмотря на явный игнор интуристовского колорита — мостов-Исаакиев-колонн-решеток. На конспиративный сход напарник одевался Боярским (очень важная для города персона): черный плащ и шляпа, кашне и трубка. В полтергейстовой серии солировала девушка-колдунья с гипнотическим взглядом очей черных, плода многовековой русско-еврейской сектантской селекции (таких, как у артистки Родиной, гляделок нигде больше в России нет, а в Питере и еще найдутся). Агент Николаев сигал с дебаркадера, обшаривал дворы-колодцы и бился насмерть в спиральных питерских парадняках. «Леха-Леха-Леха, мне без тебя так плохо», — пел ему дружок хамский шлягер 90-х. Опрощенье величавой Пальмиры шло ей только на пользу, освобождая от все более комичной экзальтации. В роли ботана в очках и беретке снялся будущий амбал из квартета «бумеров» Сергей Горобченко.

Крайний успех бычье-криминальных сюжетов привел к тому, что в Питере на них и застряли. Сегодня продюсеру, замышляющему что-нибудь про блатяк, говорят: «А, это вам в Питер. Там уже вся логистика натоптана: морги, проходняки, дежурная часть, каскадеры с крыш в сугроб летать умеют. Это туда». Капица умер на пике славы и прибылей в 2004-м, придумать новый курс могут не все. Так всегда бывает, когда в индустрию приходят деньги: они к Москве липнут. Но в следующий раз, когда в стране будет швах и смута (а у нас такое раз в сорок лет), все знают, куда править.

Только в Питере вам за три копейки замастырят нехилый творческий костерок. Ну, и ебурговские подтянутся: у них тоже логистика натоптана.

P. S. На слово «трэш» обижаться нечего. От trash до treasure два шага. Мусор с годами нередко оборачивается сокровищем.

Что творится в голове у мента, слушающего Таню Буланову «1703», 2022. Реж Сергей Сенцов

Уж четверть века прошло со второго пришествия Христа по имени Морячок в бандитский Петербург («Мама, не горюй»). Отошли в мир иной Морячок Андрей Панин и Хомячок Игорь Юраш, следак Сергей Колтаков и