Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

любых враждебных медийных историй, поскольку, как он указывал, даже матерые журналисты иногда «спотыкаются». Дезенхолл и его коллеги начали расследование и обнаружили в репортажах Бладсворт изъяны. Два человека из тех, о ком она писала и которых назвала «нечаянно зависимыми», как оказалось, злоупотребляли наркотиками в прошлом[1456]. При тщательном изучении данных Бладсворт по смертям от передозировки выяснилось, что, хотя ОксиКонтин присутствовал в телах многих умерших, часто было отмечено присутствие и других наркотических веществ. Зачем в таком случае цепляться именно к ОксиКонтину? Юделл предлагал подать на «Сентинел» иск за клевету[1457], указывая, что у него есть «практически железные доказательства настоящего злого умысла». Но вместо этого Purdue потребовала от газеты обстоятельного опровержения[1458] – и в итоге получила его.

Разумеется, основной посыл серии статей в «Сентинеле» был верным: пациенты, страдавшие от боли, действительно приобретали зависимость от ОксиКонтина, в некоторых случаях превышали дозу и погибали. Но недочеты в работе Бладсворт[1459] обеспечили пиар-аппаратчиков компании как раз тем оружием, которое было им нужно, и они обрушились на нее в полную силу. Один журналист, сочувствующий Purdue, написал статью в «Слэйт»[1460] о том, что «нечаянная зависимость» – это миф, обвинив Бладсворт в распространении истерии и дезинформации и указав, что в действительности люди, умершие от ОксиКонтина, были «просто самыми обычными нариками». В результате Бладсворт ушла из газеты, а потом и из журналистики вообще. Пресс-секретарь Purdue заявил об удовлетворенности компании тем, что ей представилась возможность «расставить точки над «и»[1461].

Еще одной мишенью Purdue был Барри Майер. Он продолжал писать статьи о компании для «Таймс», и его рассказы были убийственными. К концу 2001 года он решил, что расширит свою репортерскую работу, написав на ее основе книгу. Однажды он сел в поезд и поехал в Стэмфорд, чтобы встретиться в офисе Purdue с Фридманом, Голденхаймом и Юделлом. Вся троица приняла его приветливо, создавая впечатление излишней неофициальности.

– До начала 2000 года мы и не знали[1462], что существует какая-то проблема, – сказал ему Фридман.

Заговорив об ОксиКонтине, Голденхайм заверил:

– Я ничего не слышал о наркоманах, гоняющихся за этим препаратом, чтобы его использовать.

Мейера очень интересовала еще действовавшая в то время программа Purdue, в соответствии с которой пациентам выдавали купоны-«стартеры» на бесплатный месячный курс ОксиКонтина.

– У нас теперь другие времена, – заметил он. – Если когда-то страна когда-то и пребывала в неведении, что ОксиКонтином можно злоупотреблять, то это уже в далеком прошлом, – и поинтересовался: – Зачем вам продолжать раздавать бесплатные образцы, если вы это знаете?

– Мы занимаемся обучением врачей тому, как надо устранять боль и использовать нашу продукцию, – ответил Фридман. – И, нам кажется, мы должны иметь возможность это делать.

Когда Мейер приступил к работе над книгой, Юделл написал ему суровое письмо[1463], рекомендуя до публикации прислать рукопись в Purdue, чтобы он мог ее просмотреть. Когда Мейер отказался от этого предложения, Юделл написал президенту «Родейл», издательского дома, который собирался опубликовать книгу Мейера, выражая «серьезную озабоченность» в связи с предубежденностью автора и снова требуя прислать ему текст на рецензирование. «Обе наши компании[1464] – и семьи, которые их основали, – долгое время усердно трудились, чтобы создать себе заслуженно превосходную репутацию, – писал Юделл издателю с легким намеком на угрозу. – Обеим компаниям будет нанесен серьезный урон, если эта книга будет опубликована без тщательного рецензирования с целью гарантировать ее точность».

* * *

В посвященных ОксиКонтину работах Мейера и других журналистов семейство Саклер не упоминалось почти никогда. Но это не означало, что происходящее семью не беспокоило. Пусть широкая общественность и не связывала фамилию семьи с ОксиКонтином, но друзья и знакомые Саклеров, читая негативную прессу, прекрасно понимали, кто владеет компанией, о которой идет речь. «Ты там держись, Ричард[1465], – писал ему Джей Веттлофер, один из друзей, в 2001 году после прочтения очередной критической статьи в прессе. – Просто помни, что ты – прекрасный человек с благими намерениями. Никакой репортер или юрист не сможет это у тебя отобрать».

«Спасибо тебе за поддержку[1466], – ответил ему Ричард в письме, отправленном после полуночи в субботу. – Это обливание грязью – полное дерьмо».

На следующий день Ричард послал вдогонку второе письмо, добавив: «Я хотел бы проверить на тебе один свой аргумент[1467]. Я полагаю, что СМИ бесчестно изображают человека, злоупотребляющего наркотиками, жертвой, а не тем, кто делает жертвами других». Близких знакомых Ричарда этот рефрен наверняка уже успел утомить. Но Веттлофер сам вызвался на роль сочувствующего слушателя. «Это преступники, – продолжал Ричард. – Почему они должны иметь право на наши симпатии?»

«Я не думаю, что большинство[1468] злоупотребляющих – бесчестные преступники, – отвечал Веттлофер, – и уверен, что ты тоже так не думаешь, когда не злишься так сильно». Жизнь у этих людей такая, «с которой намного труднее совладать, чем нам с нашей», указывал Веттлофер. «Они заслуживают жалости». Тем не менее, заверял он Ричарда, «ты не делаешь НИЧЕГО ПЛОХОГО. Вот что важно… Глубоко дыши, Ричард. Ты пройдешь через это, и твоя человечность не пострадает. В любом случае в последний час она – единственное, что остается у человека».

Никогда не уклонявшийся от споров, тем более от таких, Ричард зашел на новый круг: «Я понимаю[1469], о чем ты говоришь. Но мы не согласны, – писал он. – Наркоманы совершают поступки, которые, как им известно, являются серьезным преступлением. Они делают это, полностью наплевав на свой долг перед обществом, своими семьями и самими собой».

В этот момент старый друг уже начал выводить Веттлофера из себя. «Бедняки в городских трущобах[1470] и в лесах Кентукки почти всегда лишены такой роскоши, как возможность задуматься о своем «долге перед обществом». Изо дня в день они заняты только выживанием, – писал он. – «Преступный умысел» этих людей движим не алчностью или ненавистью, а сильной зависимостью. Я готов поставить любую денежную сумму на то, что подавляющее большинство наркоманов не хотят быть наркоманами».

«Не ставь на это»[1471], – парировал Ричард. «Наркоманы как раз таки хотят быть наркоманами, – заявил он. – Они делают себя зависимыми снова и снова».

Несмотря на весь свой интеллект, Ричарду как-то удавалось сохранять впечатляющую эмоциональную и когнитивную оторванность от реальности. В 2002 году с ним связался еще один его друг, профессиональный анестезиолог. Он сообщил Ричарду, что в элитной частной школе, где учится его дочь, ОксиКонтин теперь считается «дизайнерским наркотиком[1472], чем-то вроде героина». И добавил: «Мне неприятно это говорить, но ты мог бы стать