Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2018 - Коллектив авторов

в этом воздухе слоится невесомая надежда

этот воздух станет влажным

он родит – ты подожди.

«Трудные тяжелые кубы…»

Трудные тяжелые кубы

расписные тревожные клумбы

городовые столбы и городские деды

книжные смешные фотосамоделки

винтики винтажа и разговор на ниточке —

популярные отметины на всем

в этих произвольных летних дырах

находятся все люди и весь пляж

зонтики ненастья и кусочки части

сложены мозаикой

повешены на гвоздик

дождик дождик

почему

ты всегда идешь нутром?

Что ты сказала про мою мать, ведьма?

Кате

Да – сказано точно тобою дружок – тем пронзительным утром

мой оранжевый розовоклювый скворчонок

выпал из натянутого тепла дупла

это была наверное самая темная светлая ночь в начале июня

ведь потом начались ледяные дожди из томной прорвы

а радужное небо стало бессмысленно высветлено

в пределах всех 256-ти градаций тона пантона и тела

точно также как мы с ним – другом – не прошли

в тот ветер в тот февраль по снежному полю в прощание

точно также как мы с ней – другой – не засели

в каком-нибудь предновогоднем кафе в смещение дружбы

точно также как мы с ними – подростками – не прослушивали

басни и песни ноябрьские друг для друга в глухую пасть:

H.I.M. один раз – H.I.M. навсегда

так и будь себе нравственен и богат анестетик

я когда-нибудь стану все-таки добрым

я буду всегда пить вино разбавленным впредь

потому что скворчонок – выпал а не улетел

Господи! —

все-таки как хорошо что не снова а заново

это со мной случилось опять как всегда задом и наперед

хотя странно что как будто бы в первый раз —

ведь казалось бы —

мог и привыкнуть к летнему зною

видел многие гнезда птенцов

видел тушки их тщетные все до наготы

но только в этот канун солнцестояния

встал растерялся нашел и закончил

всё трижды – как за волосы и соколом оземь

как в загадочной сказке.

Сонет Карелии

Ни одна цель не стоит своего прицела —

зачем бы стоять на тонкой оловянной ножке

стоически ожидая седых ветров Калевалы

уносящих тебя к лешим к русалкам к столбам нашим?

скажи мой друг зачем ты оседлал седого оленя

и рванул с этапа за границы Лапландии к озерам Узу? —

ты ведь мог переварить все слова и отточить веру

не прикладываясь к Средиземноморью алому на вкус

я буду писать тебе письма даже от руки брат Енисейский

только скажи мне свой адрес чтобы не между сосен

падали мои листья мои ясени мои песенки

ты ведь помнишь я всегда рад задавать вопросики

ведь и мне нужен гибкий стройный ответ

а не твой берестяной пистолет

и мои разговорчики.

«Помнишь папа…»

Помнишь папа

я говорил что скоро уже станет легче?

ну собственно вот…

я только что бросил последними

срывающиеся розовые слова:

зачем-то идти босиком – можно выйти?

дети тоже молчат небо тоже молчит

за фиолетовыми мокрыми облаками серого дна

новый прогноз как озябший солдат

обещает нам переменчивость и кропотливость

тростник на виду ива клен

и вот еще сердце —

ну что ж.

«Сказать…»

Сказать

то, что в пупырышках,

и выразить то, что синее, —

наверное это везение, и, возмож

но, небо

расколется как орех.

Помнишь,

я сравнил течение

с необходимой как яблоко твердостью?

Я говорил о том, что на кончике языка

не поместится ни чертика,

ни одного плачущего ладаном об

раза —

только воздух и свет.

И вот еще:

я, не вынимая булавок,

хотел их утром все пересчитать,

но не нашел ни одной,

даже ничтожной, —

их не было там.

«Малютка птица желтый воробей…»

Гаврила Романович, зря вы это все…

Малютка птица желтый воробей,

скажи когда ты первого червя съел?

У каких дверей простых некрашеных

ты, щупальцами соловья обят,

стоял несмел и трепыхался?

Над кем не насмехался твой живот

голодный,

и семечек гурьбой простой

когда ты не был совращен?

Когда на перепелкином мосту

ты ниточку тянул к своим цыплятам?

Где ты, виноватый?

В чем этот сладкий запах не переварил,

а говорил: «Чирик!» —

ты помнишь, ты проникся?

Ты малым был и в глине размечтаешься.

А солнце твои перья претворит

в пыльцу полезную и сотовую, едкую —

для пчел,

для перстня молодой девицы.

Он будет с глазом камня твоего,

пушистый ты комок.

По закону полета стрелы

Я понял что по-щенячьи влюблен в этот сырой мегаполис

когда ночью тем летом увидел как реклама искрит

зелеными отблесками пламени ада

я понял что мы не избавились от жажды

когда бутылки собрались на столе как шлюхи на вечеринке

чтоб демонстрировать друг другу свои этикетки

по разной цене одинаково пестрые

да, blue label

я понял что цветные полоски на белом фоне

могут быть так плавно изогнуты и сломаны в складках