Традиции & авангард. Выпуск № 4 - Коллектив авторов

удивленно спросила я. – Как же так?!

– Люди пьют кровь. Это их самое любимое занятие. В прямом и переносном смысле. Мы называем таких людей подражателями.

– А вампиры что пьют?!

– Энергию! Энергия им как еда и вода, а земная пища для них несущественна, однако ею они тоже не пренебрегают.

– То есть моя мать пьет энергию?

– Конечно! Она питается страхом. Энергия как наркотик, без нее она не смогла бы жить.

– А я чем питаюсь?

Как только я задала этот вопрос, неведомая сила вбросила меня в ту часть вселенной, где хранились воспоминания. И я узнала, как стала настоящим вампиром.

Это случилось давным-давно и сейчас, из моего последнего воплощения, казалось совершенной юностью, не обремененной прожитыми жизнями.

Я жила на острове, зависшем между небом и землей, где неприступная крепость состояла из башен круглого сечения. Фортовый пояс, защищавший нас от врагов, объединяли навесные мосты. Там, среди облаков, обитал грозный северный клан ведьм и вампиров. Их города невидимы для мира людей.

Бело-синий автобус, неприметный с точки зрения обывателя, курсировал с неба на землю и обратно. Он перемещался настолько молниеносно, что я и очнуться не успела, как уже пора было выходить. Полукруглая дверь открылась со скрипом.

– Смелей! – подбодрила меня сидевшая рядом тетушка с рыжими кудряшками.

В салоне ворковали двоюродные сестры и тетки из моего клана.

– У нее сегодня первый укус! Она узнает, что важно для нее! Никто из нас заранее не знал, какая нужна энергия.

Мне следовало сосредоточиться на ощущениях. Что я чувствую? Что знаю? Почему мы здесь? Я уже бывала в мире людей, и меня тянуло вернуться к ним, но здесь, среди вампиров, начиналась новая жизнь.

Автобус притормозил у завода, где люди перерабатывали ископаемое топливо, чтобы получить бензин, мазут и битум. Завод меня мало интересовал, нужно было изучить место.

Я вместе с сопровождавшими прошла к одному из корпусов, окруженных забором из железобетонных плит, и заметила юношу. Это был художник, любивший граффити, который в свой выходной малевал синими и желтыми красками на стене. Он не обратил на нас никакого внимания.

Молодой, лет двадцати, парень был одет в джинсы и летнюю, слегка жатую рубашку с короткими рукавами, бежевую, с золотыми пшеничными колосками. Короткий ирокез на волосах цвета черной вишни выдавал в художнике местного модника. Он обернулся, когда наша компания приблизилась почти вплотную, и от неожиданности выронил баллончик.

– Испугался? – заорала рыжая тетка. – Привет прогрессу!

– Не испугался, – смутился художник. – Подумал, что это стражи порядка, и опять оштрафуют.

Мне было четырнадцать. Первый выход вампира. На меня парень даже не посмотрел, а мои эффектные спутницы включили музыку в кассетном магнитофоне на батарейках.

– Давай веселиться! – кричали они, по-цыгански тряся цветастыми юбками. – Войны – для идиотов, для нас – любовь! За хороший танец дарю поцелуй!

Все стали плясать, даже я, потому что веселье питало нас радостью. Пожилые бестии так закружили паренька, что он потерял сознание. Рыжая тетка бросилась ко мне.

– Ну что? – спросила она. – Какие ощущения? Что ты пьешь? Есть вампиры, которые питаются смехом: им нужно вызвать смех у человека и забрать его. Есть те, кто питается красотой, а есть такие, кому нравится боль. Может быть, ты пьешь смерть? Человека нужно убить? Что ты думаешь по этому поводу, милая?

На тетке были красные бусы, ярко-зеленая блуза и радужная юбка.

– Никого мы убивать не будем, – строго сказала я.

– Не будем? – притворно удивились сестрички. – Ты что-то почувствовала?!

– Уходим отсюда, – сказала я.

– Как так?! – вскричала тетка. – Ты ведь не выпила энергию, а это ни с чем несравнимое удовольствие!

– Мы уходим! – повторила я. – И никого убивать не будем!

Я направилась в сторону нашего автобуса. Сопровождавшие недоумевали:

– Зачем возвращаться?

– Нас ждет автобус. – Я оглянулась и, кивнув на парня, начавшего приходить в себя, добавила: – Может быть, он еще успеет.

Рыжая тетка спросила:

– Как ты узнала?!

– Я знала это еще до того, как прозвучал первый вопрос. Едва взглянув на его лицо, я сразу поняла, кто передо мной. Он – вампир. Зачем вы разыграли этот спектакль?

Двоюродные сестренки застыли с полуоткрытыми ртами.

– Как?!

– Когда я была человеком и жила среди людей, мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять, кто передо мной, а сейчас, взглянув на вампира, я вижу, что это- вампир.

– Этого даже я не умею, – призналась рыжеволосая тетка. – Исключительный, редкий дар. Но теперь я знаю, чем ты питаешься!

– И чем же?

– Знанием. И тем, что оно порождает, – изумлением! Вот твоя пища.

Проснувшись, я посмотрела на диван: там, сладко похрапывая, спала мама. Слава богу, все, что я видела, случилось где-то в параллельной реальности. Единственное, что стало очевидно: моя пища – изумление.

Готовя завтрак, я позвонила бабушке Эдуарда.

– Не обижает вас внучек? Не избивает?

– Спасибо! – ответила Олимпиада. – Трясется, злится, но ни разу после вашего прихода не ударил. Проклинает себя за то, что вас приглашал. Теперь, говорит, вы можете сдать его в милицию. Нам сказал, что вы так пообещали, если он нас побьет.

– Обещала.

– Наш Эдуард – ужасный мудак, девочка.

– Спасибо, я поняла.

– Он хотел вас трахнуть! – последнее слово Олимпиада произнесла с вызовом и через секунду добавила: – Но его мечта не сбылась!

– Не сбылась еще ни у кого, – хихикнула я.

– Вы достойны честного и порядочного мужчины.

– Терпения вам! И здоровья!

Мы по-доброму, словно зная друг друга сто лет, попрощались.

Оставив матери омлет и бутерброды, я поехала в фотостудию и по дороге встретила Фросю. Вид у нее был тоскливый, судя по всему, она всю ночь пила водку.

– Погадай мне, – привязалась Фрося, увидев знакомое лицо, – буду ли я счастлива.

– Иди проспись, – посоветовала я.

– Ты умеешь гадать, – канючила она. – Погадай мне! Пришлось глянуть в ее ладонь.

– Грядут проблемы.

– Не утешила, – всхлипнула Фрося, опускаясь на четвереньки.

– Что ты наковала своими поступками, то и читаю, – возразила я. – Некогда мне, бегу на работу.

Фрося на коленях поползла к клумбе, где еще не взошли однолетние цветы.

Из фотостудии я первым делом позвонила Николя:

– Заберите свою квартирантку, она ползает по улице и плачет.

– Где?!

Я продиктовала адрес.

– Она забухала. Далась ей эта бормотуха! У памятника Ленину ползала в белой горячке, мы с Захаром еле дотащили ее до квартиры. Ночью опять ушла кутить…

– Не пейте, братья, бормотуху, – пошутила я.

Захар и Николя засмеялись, а у меня начался рабочий день.

В фотостудии я проработала ровно месяц.

Поначалу я подружилась с семьей хозяина. Они были из Грозного, а значит, мы – земляки. Меня взяли работать администратором.