Альманах «СовременникЪ» №6(26) 2021 г. (в честь 130-летия со дня рождения Михаила Булгакова) - Альманах Российский колокол

вам расскажу об этом замке подробнее и, может быть, интереснее, чем экскурсовод. Мы, группа реставраторов, как раз и занимаемся восстановлением интерьеров этого замка. Видите, далеко внизу река? Она называется Латорица. На том берегу реки – женский православный монастырь, который до тысяча девятьсот сорок девятого года был мужским униатским.

* * *

Горы окружают Мукачево с трёх сторон. В древности он находился на пересечении торговых путей с запада, севера и востока на юг, и эти дороги назывались «Славянский путь».

Город получил название от слова «мука» – на реке Латорице стояла огромная по тем временам мельница, или, как говорят, от слов «земля пана Мункачи» – так звучит на венгерском название города.

Замок Паланок начали строить в одиннадцатом веке и строили, перестраивали и достраивали ещё лет триста. Он выдержал множество осад. Турки не могли овладеть им целых семь месяцев.

* * *

И добровольный экскурсовод, назвавшийся Остапом, обошёл со мной все уголки и помещения замка и так интересно обо всём рассказывал, что уходить не хотелось. Он показал и колодец, такой глубокий, что дно его было ниже подножия горы.

И он начал рассказывать о том, что из колодца, у самого дна, когда-то начинался подземный ход, который под дном реки выводил в монастырь. Но ход давно засыпан или взорван немцами, боявшимися партизан.

Остап не успел договорить, как к нему подошли два его товарища и напомнили, что пора идти домой – рабочий день закончился. Мы познакомились. Одного звали Иштван, другого – Карел. Я хотел проститься с реставраторами, но они предложили пойти вместе.

По серпантину горной дороги мы спустились вниз и оказались возле деревянного, «под старину» пивного ларька. Столами служили высокие дубовые бочки.

Пока мы с Остапом продолжали разговор, только теперь о Ленинграде, два его друга принесли четыре большие кружки местного пива. Моя попытка заплатить за себя была задавлена в зародыше.

Остап опять перешёл к рассказу о прошлом Мукачево, а Иштван и Карел, немного отодвинувшись, разговаривали о чём-то на незнакомом мне языке.

– Остап, они говорят на другом языке, чтобы мы не поняли, о чём идёт речь?

– Нет, что ты, наоборот, чтобы нам не мешать.

– А на каком языке говорят?

– Я не прислушивался. Может быть, на венгерском, а может, на чешском или немецком. Мы знаем по несколько языков с детства. Наш район граничит сразу с несколькими государствами, и в одном дворе могут играть и общаться дети разных национальностей. Так и становимся полиглотами.

Когда выпили пиво, пошли всей компанией в город, и они проводили меня почти до гостиницы.

* * *

На следующий день решил прогуляться по окрестностям города. Было тепло, и пиджак я оставил в номере.

По шоссе спустился к реке, перешёл её по мосту и направился в сторону монастыря, огороженного высоким каменным забором, за которым можно было видеть только верхнюю часть купола монастырского собора с православным крестом.

Мне захотелось войти и осмотреть монастырь, как когда-то Псково-Печорскую лавру, но огромные деревянные ворота и калитка были закрыты.

Нажал на кнопку звонка рядом с калиткой. Вышла небольшого роста, очень пожилая монашенка и объяснила, что мужчинам вход в монастырь запрещён.

За монастырём огромный, пока ещё зелёный, луг, плавно поднимавшийся к подножию одной из гор, подковой окружающих город. Настроение хорошее, я шёл и, наверное, сам себе улыбался, когда почувствовал чей-то взгляд.

Остановился и сначала увидел пощипывавшую траву корову, косившую на меня настороженным левым глазом, а потом, чуть выше, монашенку, которая сидела на раскладном брезентовом стульчике.

В руках она держала небольшого формата книжку, внешне похожую на псалтырь, и очень внимательно её читала. Казалось, она ничего не замечала вокруг.

Я подошёл ближе. Монашенка оказалась очень молоденькой. Чёрная косынка, обрамлявшая лицо, только подчёркивала юную красоту. Меня она словно и не видела.

Похоже, я для неё вовсе не существовал. А мне так хотелось расспросить её, узнать о судьбе или случае, приведшем девушку в монастырь. Когда стоять молча стало неудобно, решил заговорить:

– Здравствуйте.

– Добри день.

– Можно задать вам несколько вопросов?

– Ни, нэможно.

– А сфотографировать?

– Ни, то зовсим нэможно.

– Ну а корову?

– Корову можно, – ответила монашенка, не поднимая глаз от книги и ни разу не взглянув на меня.

Я отошёл в сторону, присел на корточки, сфотографировал корову, потом тайком, чтобы не заметила, и её несколько раз и с разных сторон.

«Теперь в моей коллекции будет и фотография монашенки», – радостно подумал и стал по широкой грунтовой дороге подниматься в гору. Оглянулся.

* * *

Внизу открывался шикарный вид на город и монастырь, но оказалось, что в моём «Зените» плёнка закончилась.

Закарпатье, возможно, потому так и называется, что горы здесь как бы и не горы, а, скорее, высокие лесистые холмы с округлыми издали вершинами.

По широкой просеке я поднялся почти к перевалу, когда почувствовал необъяснимую эйфорию. Воздух, напоённый неизвестными мне ароматами, хотелось резать на куски и есть, а не вдыхать, и он словно опьянял, и я неожиданно для себя запел.

Вокруг никого, надо мной и впереди голубое безоблачное и бездонное с лёгкой осенней дымкой небо, по сторонам высокие сосны, а я шёл и пел во весь голос. И хотелось идти всё дальше и дальше.

Когда остановился, увидел, что склон горы, теперь безлесый, круто поднимается вверх. Мне показалось, что вершина совсем близко. И я решил её штурмовать.

Сначала шёл, потом карабкался, хватаясь за ветки кустарников, а до верха всё было далеко. Всё же добрался, но это оказалась вовсе и не вершина, а узкая терраса – площадка с остатками кострища и обгорелым с одного конца стволом дерева рядом с ним. Вершина опять казалась близкой, и стало понятно, что это оптический обман.

Я почти упал на обгорелый ствол, стянул с себя рубашку и стал отжимать. С неё потекло, и если бы костёр ещё теплился, то залил бы его своим потом.

Высокая непримятая трава манила прилечь, но пора было возвращаться. И тут увидел тропинку, которая, плавно извиваясь, вела вниз. И я быстро спустился к дороге.

Мелькнула мысль: по тропинке ведь можно было легко и просто подняться и совсем не нужно было брать гору штурмом. «Ну что ж, учтём при следующем восхождении», – решил для себя и пошёл обратной дорогой в отличном настроении и напевая какую-то мелодию, но уже не так громко.

* * *

По возвращении из командировки решил сразу перемотать плёнку, вынуть из фотоаппарата и отдать в фотоателье на проявку. Начал перемотку, подумал, что всю перемотал,