Альманах «Российский колокол» №3/2 2019 - Альманах Российский колокол

словам, так случилось с ним дважды, и каждая такая влюбленность была длиною в жизнь – то есть он прожил две жизни; и обе небесные влюбленности вышли ему боком. Влюбленность заоблачная, по его, опять же, словам, это дорога из рая в ад.

– И ты, беспощадная Сирена, пожелала, – заметила Ева, – втащить его в райский ад третьей жизни.

Эльмара неуверенным жестом отвергла догадку Евы.

– Так он был свободен, – сообразила Даша. – Не понимаю. Почему не ринулся на тебя с когтями и клювом?

– В октябре 19 года мне исполнилось тридцать девять. Ястребу – еще в июне – восемьдесят.

* * *

– Мать т-твою! – качнулась Ева, расплескав из бокала шампанское. Но тут же вернулась к своей ироничной позиции: – Насколько знаю, ястребы живут лет пятнадцать. Твой был долгожитель?

– Именно, – в тон ответила Эльмара.

Даша уронила руки на колени:

– Ну, дела! Чего ж ты сразу не… Ястреб был дедушкой.

– Не вздумай больше называть его дедушкой, – раздражилась Эльмара. – Он был Handsome, я же говорила. Человек без возраста. Я, между прочим, как-то спросила его, что это значит. Ястреб объяснился так же странно, как с крыльями, – сказал, что он язычник, и море дарит ему магическую благосклонность Посейдона: долгие годы шатаясь на яхте по водам, замечал, что в море его время не только останавливается, но – идет вспять. Особенно, мол, приметил это в дни и ночи трехмесячного перехода из Бостона. Буквально помолодел, на эти же три месяца. Так ему показалось. Говорил мне об этом и посмеивался… Да, настроился в октябре на Грецию. В начале сентября мы в очередной раз нечаянно столкнулись с ним в яхт-клубе, и он пригласил меня прогуляться на его яхте. Ясный день. Солнце. Остров. Стали на якорь. Я разделась, купалась. Там, на яхте, попросила объяснить, что такое океан. Ястреб сказал, что словами красоту и величие океанской пустыни не выразить и не влюбиться в океан невозможно. Тут же добавил, что я давно поселилась в его душе и он боится влюбиться и в меня. Это, мол, самое страшное для него сейчас, на краю, – влюбиться… Сказал и засмеялся. Часто смеялся беспричинно… Мы прогулялись на яхте и расстались.

– Это не всё, – твердо подала голос Даша.

– Я написала Ястребу на фейсбуке записку, – сказала Эльмара. – Просила пригласить меня на яхту с ночевкой. Без заигрываний.

– О-о! – всколыхнулась Даша.

Ева прищурила глаз:

– Пригласить на яхту с ночевкой! Без заигрываний? За кого нас держишь, Эльма!

– И что? – вопросила Даша.

– Пригласил, – сказала Эльмара.

– И что?! – повторила вопрос Даша.

– Я всё отменила. Эсэмэской.

Ева досадливо смахнула со стола салфетку:

– Ты в своем амплуа, переменчивая наша и покладистая.

– Но он вызвонил меня, – продолжала Эльмара. – Настаивал. Что-то бормотал. Видно, я вогнала его в стресс. Чтобы смягчить удар, сказала ему в телефон: «Я вас люблю».

– Оба-на! – вскинулась Ева. – И что он?

– Гробовое молчание. Воспарил, видно, Ястреб. Пришлось объяснить, что люблю его по-человечески.

– Это мне в тебе знакомо, – нахмурилась Ева. – Но ведь ты была уже взрослой девочкой. Дарить болту священные слова под любым соусом – игра в перспективу.

Эльмара пожала плечами:

– Опомнись! Тридцать девять и восемьдесят! У нас не было будущего… Он убыл в Грецию. Когда вернулся, позвонил, и я сказала, что хотела бы его видеть.

Ева нахмурилась:

– Это уже подловато.

– Да, черт знает что… – согласилась Эльмара. – Мы встретились с ним в кафе, поговорили. Оба его сына жили в Киеве, а он маялся в квартире один. Пригласил к себе – побыть пару часов хозяйкой в его доме. Так и сказал.

– Наметил поиметь! – радостно дрогнула Даша.

– Его дом оказался берлогой холостяка – убитая двухкомнатная обитель. В прихожей рвань обоев – прорехи Ястреб заклеивал своими рисунками. Облущенная плитка в ванной. В комнатах на полу и на столах разбросаны книги. Не по мне – с моей вылизанной тройкой. Ястреб угощал меня коктейлем собственной выделки. Пил вместе со мной. Предложил остаться у него в ночь. Я набралась его коктейля, да. Колебалась. На то время уже семь лет была в разводе, дома меня никто не ждал. Мой сынок Дениска, ему тогда было двенадцать, вполне самостоятельно мог отужинать и лечь спать. Ястреб сидел рядом, ласкал рукой мои ноги – от ступней до коленок. Выше не вторгался.

– Не вторгался! – расцвела Даша. – Как сказано, Эльма! Умеешь взволновать.

– Спасибо, – приняла почести Эльмара. – Легонько поцеловал меня, и я не противилась. Но тут ошибся – наехал всерьез, с зубами. Я шарахнулась от него. Заявила, что ухожу. Он вызвал такси. Чтобы не слишком обидеть его, обняла. И он зажал меня жестоко, и я опять отбилась с воплем, что, мол, хотела обнять его просто, по-человечески.

– Ну да, да, по-человечески, – исказилась Ева. – Тошнит уже.

– Он потерялся, что-то блеял, – сказалаЭльмара. – Проводил меня, посадил в такси. Назавтра прислал сообщение, просил простить: тринадцать лет, мол, был в простое и потерял квалификацию. Я ответила, что не сержусь вовсе.

– Восемьдесят, – пробормотала Ева. – Наверняка импотент.

Эльмара жестом опровергла её.

– Ты же его не испытала, Эльма, – рассудительно вмешалась Даша. – Как могла знать?

– Могла… Яхту он уже поднял из воды на сушу, на зимовку. Пригласил меня пройтись по берегу. Прошлись, и Ястреб сказал, что в сентябре, на яхте, наврал мне, то есть не боялся влюбиться, а влюбился уже давно, семь лет назад, когда подписывал свою книгу и заглянул мне в глаза.

– Увяз ястребок, затонул в твоих топазах, – обронила Ева.

Даша потрясла кулачками, бледными, с синими прожилками:

– С первого взгляда!

– Признался, – продолжала Эльмара, – что семь лет считал своё положение безнадежным и держал себя в узде. Но не удержал – после моей просьбы пригласить на яхту с ночевкой. Сказал это и предложил быть его женой. Ни много, ни мало. И спутницей в плавании вокруг света. На выход в Средиземку деньги, мол, найдет, а дальше можно будет пользоваться помощью сочувствующих и морского братства на всех берегах. Завлекал экзотическими берегами и странами, какие увидим во время кругосветки. Я спросила, что он будет делать, если я окажусь строптивой или наскучу ему. «Выкину за борт». Так сказал.

– Испугалась? – спросила Ева. – Ты говорила, что Ястреб часто беспричинно смеялся. Со сдвигом был?

– Не испугалась. Я ведь не представляла, что это такое – плавание вокруг света. Не испугалась, но отказалась. Не приняла всерьез. За всеми разговорами Ястреба скрывались двусмысленности.

* * *

В октябре девятнадцатого года я готовила к изданию очередную книгу стихов, и Ястреб напросился посмотреть мою рукопись, дать свои замечания. С этой целью побывал