Традиции & авангард. Выпуск № 4 - Коллектив авторов

а других лучше катать на большой скорости, им это нравится; однако в тумане, на мокрой дороге особо не разгонишься.

Ситуация, ещё раз говорю, страшно типичная. Девушка садится к тебе в машину с холода, и, когда закрывает дверь, тепло окутывает её, она проникается уютом твоего салона, как будто в гости попала, а внутри у тебя – чисто, коврики вымыты, сиденья пылесосом отдраены, панельки протёрты до зеркального блеска и, главное, пахнет хорошо, потому что ты не куришь, а самое наиглавнейшее – музыка, конечно, тогда незнакомка испытывает настоящий приход, вроде наркотического, только лучше и бесплатно.

Это как танец: не опасная, но явная близость.

Я ставлю ей Панфа, «Молодость».

Драйвовая штука, бодрит очень, особенно в тумане, если погромче сделать.

Но пассажирка просит убавить звук.

– Это кто?

– Иван Панфилов, – отвечаю. – Главный наш рокер. Владивостокский.

– Я только Лагутенко знаю.

– Лагутенко весь мир знает. Но Панф не хуже.

И я опять добавляю громкость.

Тут есть правило: прибавил громкость – прибавил скорость. Это работает. Нравится всем. И девчонкам, и мне самому.

Но сейчас прибавлять нельзя: туман сгущается.

Редкие встречные все светят дальним светом.

Мне хорошо.

Молодость – это круто. Незнакомая девушка рядом – это круто. «Тойота-целика» – это круто. Полный бак – это круто. Панф – это круто. У него и про «целику» упомянуто.

Проехали мимо Крыма – она увидела указатель, засмеялась.

– У вас тут и Крым есть!

– Есть, – ответил я. – И свой Крым есть, и свой Дунай, и Новороссия. И даже Новая Москва. У нас всё своё.

– Только, – говорит она, – в вашем Крыму холодно.

Я отвечаю известной шуткой:

– Широта крымская – долгота колымская!

Но она только вежливо улыбается, и я понимаю: рядом со мной совершенно сухопутный человек, широту от долготы не отличает.

И я показал ей влево.

– Если бы не туман, вы бы увидели «Адмирала Лазарева». Атомный ракетный крейсер. Давно на приколе стоит. Никто не знает, что с ним делать. То ли чинить, то ли в Китай на иголки продать…

– Почему на иголки? – опять не поняла, в глазах интерес.

– Это такая поговорка, – говорю я, – морская. «На иголки» или «на гвозди» – в смысле на металлолом. Китайцы наш металлолом покупают с удовольствием. У нас люди на этом деле миллионы поднимают. Только, прежде чем переплавлять корабль, его надо поджечь, чтоб всё дерево выгорело, пластик там и прочее… Зрелище страшное.

– У вас тут, – говорит она, – вообще страшновато.

– Нет, – говорю, – зря вы так. Это с непривычки. У нас красиво, очень. Особенно летом. Я вам больше скажу: это место – самое красивое на земле. Лучшее! Сопки! Тайга! Заливы! Бухты! Мосты! Вы наши мосты видели?

Не видела.

Оказалось, только два дня как прилетела и не только ничего не видела, но и вообще плохо соображает; между Владивостоком и Петербургом семь часовых поясов. Днём хочет спать, ночью – наоборот: джетлаг.

– Ничего, – говорю я, – пройдёт. Это с непривычки. У моего друга мать – адвокат, она по два раза в неделю в Москву летает и обратно.

Сказал – и испугался. Сейчас спросит: «А вы в Москве были?»

И придётся ответить: ни разу на самолёте не летал, ни в Москву, никуда, нигде не был, кроме Суньки. Да и не тянет.

Мне и тут отлично.

Ругаю себя мысленно. Давно ведь взял за правило: просто так воздух не сотрясать.

Говорить только о том, в чём понимаю. Если в авиаперелётах – два по пять, в смысле, не понимаю ничего, зачем рот раскрыл?

Закрой – сойдёшь за умного.

На въезде в Дунай стоит, как положено, указатель с названием населённого пункта. Букву «н» какой-то шутник переправил на «б», и получилось «Дубай».

До пирса добрались вовремя, даже с запасом.

Хотя это было скорее воспоминание о пирсе – бесформенные ржавые железки. А рядом, в воде, догнивает корпус какого-то допотопного судёнышка.

Паром с немудрёным названием «Путятин» уже грел машину, распространяя любимый мною запах дизельного выхлопа, – он смешивался с запахом большой воды и гниющих водорослей; так пахнет моряцкая свобода.

Группа пожилых граждан в камуфляже и ветровках, с сумками и канистрами (на острове заправок, естественно, нет, а кое-какой транспорт есть) ожидала начала посадки. У пожилой женщины на руках ребёнок, у молодой – собачка на поводке.

На маленьком – двадцать километров в длину – острове всего один посёлок, и обитает там примерно тысяча человек; точного числа никто не знает, да это и не нужно: тут край земли, дальше – только семьсот миль воды до Хоккайдо.

Когда-то певец-бард и актёр Визбор – который «милая моя, солнышко лесное» – даже песню сочинил:

Снова плывут на закате

Мимо него корабли,

Маленький остров Путятин

Возле великой земли…

Моя пассажирка пригрелась, расслабилась и явно не очень хотела вылезать из машины. Вдобавок и обстановка на пирсе не внушала радости: грунтовый пятачок, старые, рваные покрышки на обочине, ларёк с сигаретами и пепси-колой, «вокзальчик» – будка, где продают билеты.

Билет с материка на остров – десять рублей. Обратно – бесплатно. С машины – семьсот. Но это сейчас. А в сезон, когда пойдёт турист, с человека будут брать сто пятьдесят, а с машины – две с половиной тысячи, и ещё надо звонить и в очередь записываться, потому что паром один, а желающих погонять по острову на четырёх колёсах будет множество.

Пока не сезон.

Дождь. И ветер усилился. Гонит капли по лобовому стеклу.

Пассажиры-островитяне все в толстых куртках, шапках.

Незнакомка собралась с духом:

– Сколько я вам должна?

– Девушка, – сказал я, – по нашим ценам вы мне должны пятьсот рублей. Но это потом. Сначала скажите: вас на Путятине кто-нибудь встречает?

– Нет, – ответила она, – пешком дойду. Там недалеко.

– Пешком, – сказал я, – будет темно и холодно. Давайте я вас до места провожу. Раз уж впрягся. А машину тут оставлю. На паром можно и на машине заехать, только это будет дорого. Семьсот с тонны веса.

– Да, – говорит она, – дорого.

– Привыкайте, – говорю я. – Вы в Приморье. Тут у нас всё дорого. Кроме жизни. Предлагаю вариант: машину оставляем, садимся на паром пешеходами, потом я вас до дома провожу, потом обратно вернусь.

И она быстро согласилась – так быстро, что я загордился даже. Подумал, что я ей понравился.

Или машина моя понравилась, с шестью фарами.

Или музыка. Или всё вместе.

С девчонками у меня получается не очень.

Девчонкам нужны так называемые «отношения».

Слово это ужасное, рифмуется с ещё более неприличным