Традиции & авангард. Выпуск № 4 - Коллектив авторов

Это у финнов национальный обычай: ездить в Петербург и там нажираться. Тусила с этим финном – быстро надоело. Когда трезвый – он один человек, а зайдёт в два-три бара, опрокинет пять-шесть шотов – совсем другой: горячий финский парень. Расстались. Он потом сто раз звонил и даже преследовал – еле отвязалась. Не знала, что делать. И тут мать говорит: а не желаешь, допустим, прокатиться во Владивосток, к деду? Поживи у него, развейся, смени картинку, деньги – не вопрос, дед тебя помнит, любит и ждёт, если приедешь – он будет счастлив, я с ним уже два раза созванивалась, живёт на краю земли, места красивейшие, икра, крабы, рыба красная, отъешься, на свежем воздухе оттянешься. Папа денег отсыпал, мама денег отсыпала. С одной стороны, прикольно, когда денег полно, с другой – противно, они вроде как откупались, сплавляли дочь подальше. Так всё и произошло. Созвонилась с дедом, которого почти не помнила. Сама купила билет на самолёт. Хотела даже бизнес-класс, но вовремя одумалась: полторы тысячи долларов стоил бизнес-класс. Полетела в экономе, и правильно сделала: почти девять часов в воздухе – нормально, ужин съела, поспала, кино посмотрела, завтрак съела – уже и прилетели. В аэропорту такси взяла.

– И вот я здесь, – сказала она немного принуждённо.

А вокруг был мрак, и поворот с грунтовки в какой-то тёмный очкур, и в конце очкура – облезлый дом и фонарь на столбе.

Тут мы расстались.

– Зайдите, – сказала Варя, – хоть чаю выпейте.

По некоторой принуждённости я понял: она, конечно, не так уж и хочет вести в дом совершенно незнакомого человека.

– Обойдусь, – солидно сказал я и потушил фонарь. – Спасибо. За меня не беспокойтесь. Погуляю по берегу.

– Вы будете всю ночь по берегу гулять?

– Давай на «ты», – предложил я.

– Давай, – ответила Варя, – конечно.

– Слушай, – сказал я, – здесь очень красиво. Я местный, я тут вырос. Я по берегу могу гулять хоть целый месяц.

– Ты, наверное, всё тут знаешь?

– Абсолютно, – сказал я. – От Находки до китайской границы. От Гамова до Поворотного. От Тернея до Хасана. Могу дать телефон, обращайся в любое время. Туристическое агентство «Старцев и партнёры». А ты завтра, как проснёшься, тоже иди на берег. Морская вода от всего лечит. Бухты здесь – чудо. Камни, прибой, запах. Сядь на берегу и наслаждайся. Купаться не лезь, вода холодная. Подожди до июля. В июле уже хорошо. Или в сопки сходи, тоже хорошо. Тепло оденься, сапоги резиновые – и двигай. Тайга у нас настоящая. Реликтовая. Амурский бархат, виноград, лианы, лимонник. Нигде такой нет.

Я взял у неё телефон и ещё на всякий случай записал телефон деда, Василия Филипповича, этого самого капитана то ли второго ранга, то ли третьего.

Перед тем как расстаться, она снова предложила зайти в дом, но я повторно отказался.

И правильно сделал, как потом выяснилось.

Есть у меня такое качество – в решающие моменты жизни я всегда поступаю правильно, разумно.

Вот и теперь – разумно отвалил.

Попрощался с Варей, кивнул и исчез во мраке.

Она пыталась сунуть мне пятьсот рублей за бензин и за прочие хлопоты, даже вынула из пухлого кожаного бумажника, – помимо воли, безо всякой задней мысли, я кинул взгляд в тот разверстый бумажник, успел в полумраке узреть плотную стопку пятисотенных и тысячных; серьёзные капиталы, по моим представлениям.

За такие деньги я у себя в контейнерах вламываю примерно год.

Но зрелище чудесного богатства никак меня не задело, не тронуло. Деньги – и деньги. Не мои – её.

Я думал о другом. О Варе.

Хотел посоветовать, чтоб не носила при себе такие суммы, но промолчал. Ей виднее.

На дворе капитализм, у одних денег больше, у других – меньше, ничего особенного.

Я решил провести ночь, блуждая по скалам, вдоль берега острова; не все знают, но в мае по ночам на берегу теплее, чем в стороне от него. Только надо выбирать подветренные места. Начиная уже с апреля море понемногу нагревается солнцем – отсюда и наши знаменитые туманы. Вода с поверхности испаряется и восходит в атмосферу.

И шелест, когда волна накатывает и откатывает, – его нельзя игнорировать, его нельзя ни с чем спутать.

Это шум вечности.

Отец с детства таскал меня на охоту. Сейчас дробовик лежит у него без дела – говорит, жалко стрелять в живое. А раньше ничего, не было жалко. Куда мы только с ним не ходили. Так что в тайге я себя неплохо чувствую, всегда сориентируюсь. Выкиньте меня пустого и голого, но с ножом и спичками, на берег или в сопки – через сутки я буду сытый, согретый и весёлый.

Выбрал удобное место, защищенное от ветра. Решил искупаться, но передумал, в мае вода холодная даже для меня. Была бы рядом маленькая девушка Варя, пришелица с другой стороны мира, – я бы, разумеется, изобразил перед ней героя, показал приморскую закалку и поплавал, и понырял, а потом соорудил таёжный костёр, называемый «нодья», из двух толстых брёвен, положенных одно на другое: горит медленно, даёт ровный жар, на всю ночь хватает.

Но Вари нет. Я, может, её вообще больше не увижу.

Кто она для меня? Кто я для неё? Местный парнишка, подвёз, до дома проводил, разговорами развлёк. Она красивая, интересная, умная, таких парнишек вокруг неё вьётся достаточно.

«Забудь о ней, Витя», – сказал я себе и пошёл вдоль берега, искать топляк для костра. Под ногами хрустели гребешковые раковины. В тон им шелестела длинная волна.

Некоторые утверждают, что шум ветра и морского прибоя помогает думать, но на самом деле – наоборот, голова освобождается, мыслей нет.

Да и не нужны они.

Набрал белых сухих, выброшенных морем дровин, запалил костёр. Повеселел сразу и спать захотел.

Сидел на песке у оранжевого огня, на берегу Японского моря, в первозданной тьме. Рад был этому маленькому приключению, наслаждался. Шмотки к утру провоняют дымом – но этот запах у нас в Приморье считается законным, уважаемым. Как и бензиновый… Утром встану, выбью песок из одежды, из волос. Умою физиономию прямо в море, солёной водой, и пойду к причалу. Бодрый, дерзкий, уверенный, как Дерсу Узала.

Дрова быстро выгорали, за ночь я дважды ходил далеко по берегу, собирая всё, что могло гореть. Сильно продрог и ещё хотел есть. Весной в лесу пусто: ни орехов, ни ягод. За мидиями понырять – тоже не выход, ночью у нас разве что на кальмара ходят, прожектором приманивая.

Чтоб унять голод, вспоминал всё, что прочитал об острове.

А