Рожденный в Сейретей (1-92 главы) - Алексей Мойса

Серебро реацу обволакивает меня, как мантия силы, светится зонт и меч. Громко и четко я провозглашаю:

- Я есть Ана̀фема всякого Зла, – слова произнесены, я ощущаю, как пустая реацу дрожит внутри меня, отпрянула прочь, словно в страхе. - Гекко Джьёка! (Очищение лунным Светом)

Серебро моей реацу вспыхивает и льется волной, преобразившись в чистейший лунный свет. Он не слепит, наоборот, мягкий настолько, что притягивает взгляды. Чистый, как родник, мягкий, как объятья матери, серебряный свет озаряет все под барьером.

Спустя три секунды все затихло. Я достал меч из пола и вернул Шикай в базовую форму. Шинигами, еще минуту назад не верящие в жизнь завтра, сейчас удивленно ощупывают свои тела.

- Я не ощущаю боли, - старый шинигами, готовый первым принять смерть, не замечает, как слезы облегчения текут по лицу. – Все получилось? Я буду жить?

Айзен встал первым, быстро ответив ему:

- Да, все в норме. Даже воздух чист от порчи. Пойдем на выход, я хочу провести остаток ночи в нормальной постели.

Хотя он выглядел черствым, неприступно для всех, я знал его лучше. И я не ошибся.

Спустя целый час проверок, когда всех выпустили, а мне даже выдали отдельную палатку, в приоткрытую щель пролетела черно-зеленая бабочка.

В Кидо заключалось всего пара слов:

«Спасибо, друг»

Но больше и не надо было. Оба мы записывали молча за спиной благодарности, готовые отплатить в будущем. Я не забыл, как Айзен спас мою шкуру от бушующего Онигумо, он будет помнить сегодняшний день.

Между двумя мужчинами никогда не нужно много слов в таких делах.

Признаю, что это приятно. Практически бескорыстно помочь другу. Когда еще выдастся случай помочь, а то и жизнь спасти «всемогущему» Айзену?

Думаю, никто и никогда во всех долбанных мирах, параллельных и параллелепипедных, не сможет похвастаться чем-то подобным.

У меня действительно уникальный друг… И это здорово.

Еще лучше то, что я наконец-то могу выспаться. Впервые за месяцы войны я засыпал не обнимая зампакто... Цукигами просто лежал рядом. Ровное дыхание убаюкивало, обещая ночь без кошмаров. В душе царил мир.

Глава восемьдесят седьмая. Награды и сердца дела

Несколько недель спустя.

Сейретей, Бараки Седьмого Отряда.

Все шинигами Отряда выстроены на площади, впереди Офицеры, а напротив, на всех смотрит с невысокой трибуны Капитан.

Идет награждение отличившихся.

Капитан редко вызывает кого-то на сцену, обычно просто находит взглядом и зачитывает подвиги, а следом дает награду. Для меня это мало что значило, но будь я одним из обычных рядовых, то был бы очень рад.

Можно сказать, что Готей 13 никогда не скупится на награду… Суммы вручались внушительные и начали уже оцениваться как «трехлетняя зарплата, пятилетняя зарплата и больше»

Война не продлилась и полгода, но все кто выжили получат большие награды. Только когда все собрались, я смог на взгляд оценить потери Отряда. Где-то пятой части шинигами не хватало, по сравнению с началом Истребления Квинси.

В других Отрядах тоже потери не меньше, Одиннадцатый, как первый в битвах, отличился потерей половины состава рядовых и даже Низших Офицеров.

Хотя цифры выглядят страшно, на самом деле костяк Готей 13– Офицеры, почти не получил урона. Капитаны не выходили, все Лейтенанты целы. Академия за год-два заполнит рядовых снова, так что Истребление было настоящей войной только для Земных Квинси.

Для шинигами это не отличалось просто от плохого года с несколькими Прорывами Пустых. За исключением ребят, потерявших друзей и родных, для всех остальных шинигами это была хорошая работа, разбавившая рутину десятилетий битв с Пустыми. Хорошая работа с хорошей наградой.

Слева от меня Шестой Офицер, Гото, стискивает челюсти, просто чтобы подавить зевки. Я видел, как он вчера в сторону одного веселого заведения шел… Наш тихоня-убийца не чужд женского общества, когда хочет скинуть стресс.

А справа, не теряя бодрости и качаясь с пятки на носок уже полчаса и все время глядя по сторонам – Мичи Юмико. Вот уж кто прошел всю войну по штабам, связистом, без потрясений и потерь.

Награждение не быстрая процедура, а солнышко уже начинает неприятно припекать, но все терпят. Но то, что терпимо не значит приятно. Я уже начал размышлять, будет ли слишком нагло активировать Шикай, чисто ради зонта от солнца…

- Асано Яшики, - спокойно командует Сугимото. – Выходи сюда.

На знакомом имени я собрался и перестал отвлекаться.

- За верное исполнение долга, доблесть на поле боя… - еще спустя полминуты. – Присуждаю тебе звание Восемнадцатого Офицера!

Это всколыхнуло сонное болото! Кто-то одобрительно засвистел, закричал, захлопал! Весь Отряд вдруг решил – это повод пошуметь и сделал это!

Ухмыльнувшийся Капитан не стал это останавливать, наблюдая, как Яшики съеживается от всеобщего внимания и одобрения.

Я увидел по губам, как Сугимото сказал: «Стой гордо, сопляк». Асано выпрямил спину, улыбнулся и нашел в себе смелость помахать толпе. Его глаза нашли меня, а я одобрительно кивнул, между прочим, тоже вяло хлопая в ладоши у груди.

После Асано еще двух ребят повысили до офицерских должностей, заполняя пустые места. Хлопая им, я думал, что одним хвала и честь, а другим проклятья и забвение… Как Куроцучи Маюри.

Этот ублюдок сейчас должен гнить в темноте на нижнем этаже Гнезда Личинок, созданном только для него одного. В узкой камере, с одной каменной скамьей и кандалами в качестве развлечения.

Я видел Маюри вживую всего один раз, там, возле разрушенного Центра Исследований Квинси. Он произвел неизгладимое впечатление.

Белая, меловая кожа была в засохшей крови, уши заменяли протезы, сам он скован кандалами. Несмотря на окружение постоянно бдящих трех людей он был совершенно невозмутим. Пугали глаза Маюри. Это два куска стекла, пронзающих все и вся с холодностью машинного разума, желающего ответов на его вопросы… Любой ценой.

Холодный, рациональный до безумия, его желания знаний довели Маюри до умственного состояния чего-то нечеловеческого. Хотя реацу не впечатлила, Куроцучи Маюри смог напугать меня, не удостоив даже взглядом. Просто своей личностью.

Такого молодого и бездушного Маюри я боялся куда больше его будущей версии, эксцентричной, но живой и эмоциональной, более человечной. Маюри из аниме был способен злиться, бояться, гордиться и прочее. Этот – кусок льда и рациональности, спокойствие, исходящее от сломленного до безумия ума.

Я понял, что ему даже не скучно в цепях и тишине, когда он