Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

4. Lukhmanova N. A. On the battlefield. Peterburgskaia gazeta. 1904. No. 158. P. 2. (In Russian)

5. Kravkov V. The war in Manchuria. Notes of the military doctor. M.: Veche, 2016. (In Russian)

6. Manuscript Department of the Institute of Russian Literature. С. 571. In. 1. F. 32. (In Russian)

7. Lukhmanova N. A. In the theatre of war. Peterburgskaia gazeta. 1905. No. 92. P. 2. (In Russian)

8. Lukhmanova N. A. On the battlefield. Kantami. The penalty of honghuzi. Peterburgskaia gazeta. 1904. No. 170. P. 2. (In Russian)

9. Lukhmanova N. A. Li-tun-chi. Sankt-Peterburgskie Vedomosti. 1906. No. 174. P. 2. (In Russian)

10. Lukhmanova N. A. On the battlefield. Peterburgskaia gazeta. 1905. No. 50. P. 2. (In Russian)

11. Lukhmanova N. A. In the theatre of war. Peterburgskaia gazeta. 1905. No. 25. P. 2. (In Russian)

12. Lukhmanova N. A. The war. Impressions and observations. Yuzhniy krai. 1905. No. 8370. P. 2. (In Russian)

13. Lukhmanova N. A. In the theatre of war. The St. Peterburg spies. Peterburgskaia gazeta. 1905. No. 232. P. 2. (In Russian)

14. Lukhmanova N. A. Survival at the forefront. Yuzhniy krai. 1905. No. 8642. P. 3. (In Russian)

15. Lukhmanova N. A. Words and deeds. Peterburgskaia gazeta. 1906. No. 302. P. 2. (In Russian)

16. Lukhmanova N. A. Struggle. Sankt-Peterburgskie Vedomosti. 1906. No. 150. P. 2. (In Russian)

Мифопоэтика оборотня-лисицы в рассказах Б. М. Юльского и Пу Сунлина[215]

Линь Гуаньцюн

(Московский государственный университет, Россия; linguantsyun@mail.ru)

Аннотация: Этнокультурная специфика пограничной зоны России и Китая – одно из приоритетных творческих направлений русских писателей харбинской диаспоры. Б. М. Юльский (1912–1950?) – автор рассказов, в основу которых положен его опыт горно-лесной полицейской службы. В них «соединяются русские ментальные установки, мифология дальневосточного фронтира, традиции западной приключенческой литературы и натуралистической прозы дальневосточного зарубежья». Рассказ Юльского «След лисицы» (1939) выстраивается на общем для русского и китайского фольклора мотиве оборотничества: оборотень-лисица соблазняет главного героя Самарина, служащего русской лесной полиции, приводит его к сумасшествию и тем самым мстит за свою гибель. Как отмечает Е. О. Кириллова, данное произведение – «русская сказка на китайский манер». Однако в русском фольклоре наделенная антропоморфными чертами лиса не описана как оборотень. Ориентируясь на китайскую фольклорную традицию, Юльский наделяет образ девушки-лисицы демонической природой. «След лисицы» мы рассматриваем как магический рассказ. Принадлежность к этому жанру сближает произведение Юльского с рассказами А. В. Чаянова, А. С. Грина, П. П. Муратова и др. Магические мотивы синтезированы в нем с психологическими, актуализирована тема раздвоенного сознания героя, сближающая русский магический рассказ с традицией Э. Т. А. Гофмана. Китайская литературная традиция, демонизируя образ лисицы, достигла апогея в сборнике рассказов «Ляо Чжай чжи и» Пу Сунлина (1640–1715), в котором значительная часть историй содержит авторскую интерпретацию фольклорных сюжетов о лисице. «След лисицы» Юльского и «Ляо Чжай чжи и» Пу Сунлина сближает ряд черт. Вместе с тем Юльский, ориентируясь на бытовые, культурные реалии пограничного пространства (что свойственно русским писателям Харбина), создал авторскую фронтирную мифологию.

Ключевые слова: Китай, оборотень-лисица, фронтирная мифология, харбинская диаспора, этнокультура.

MYTHOPOETICS OF THE FOX SPIRIT IN THE SHORT STORIES OF B. M. YULSKY AND PU SONGLING

Lin Guanqiong

(Moscow State University, Russia; linguantsyun@mail.ru)

Abstract: The article is devoted to the hermeneutic and comparative analysis of the short story The Fox’s Footprint (1939) by the Russian writer of the Harbin diaspora

B. M. Yulsky. The mystical, mythological, adventure aspects are studied. The image of the fox spirit in Chinese culture, in particular, in the collection of stories Liao Zhai zhi yi (17th century) by the Chinese writer Pu Songling, is researched. The emphasis is placed on the cult of immortal foxes in Manchuria in the 19th – first half of the 20th century. It is proved that in his prose Yulsky relied on the eastern cultural context and thereby created the authorial frontier mythology, expressing it in the genre of the mystical-adventure story.

Keywords: China, fox spirit, frontier mythology, Harbin diaspora, ethnoculture.

Этнокультурная специфика, характерная для территории совместного проживания русских и китайцев на Дальнем Востоке, – одно из приоритетных творческих направлений русских писателей харбинской диаспоры. Борис Михайлович Юльский – русский харбинец, автор рассказов, в основу которых положен его опыт горно-лесной полицейской службы в 1938–1941 гг. По словам А. А. Забияко, в его произведениях «соединяются русские ментальные установки, мифология дальневосточного фронтира, традиции западной приключенческой литературы и натуралистической прозы дальневосточного зарубежья» [1, с. 91]. В рассказе Юльского «След лисицы» (1939) представлен образ оборотня-лисицы. Отметим, что в восточной культуре, особенно китайской, этот образ неоднозначен. Юльский остановился на его демоническом варианте.

Рассказ был впервые опубликован в журнале «Рубеж» (№ 9) за 1939 г. Уже в преамбуле автор ориентирует читателя на то, что это произведение с китайским этнокультурным колоритом, и априори формулирует мортальный смысл сюжета: «Женщина, умершая нехорошей смертью, превращается в лисицу с волшебными и злыми свойствами. Она может казаться живой женщиной, может говорить на языке людей. Но человек не должен верить ей, как бы прекрасна она ни была: мертвая женщина отравит его душу и выпьет его жизнь для того, чтобы продолжить свое существование в образе оборотня-лисицы» [2, с. 110].

Повествование представляет собой симбиоз мистических и приключенческих элементов с включением любовной истории. Личная драма – безответная любовь – побуждает главного героя, Самарина, изменить свой образ жизни: он оставляет «малодоходное место страхового инкассатора» [2, с. 112] и, заглушая тоску, ради новых ощущений идет на службу в лесную полицию. Рассказ выстраивается на череде событий, действительно придавших его жизни новое содержание. Мистико-приключенческому жанру соответствует место событий. Герой оказывается вдали от цивилизации, между двумя этнокультурными полюсами: от города его отделяют семьдесят верст, от старообрядческого поселка – двенадцать.

В экспозиции говорится о преследовании Самариным раненой лисы; при этом герой понимает, что, идя по петляющему следу зверя, он заблудился. В рассказе функционален мотив дороги: Самарин долго ходит по сопке, ему кажется, что «он проходит вторично по тому же самому месту»; он поднимается «вверх по склону», потом «решительно» [2, с. 111–112] спускается вниз. Композиционно мотив дороги подводит повествование к завязке, с которой начинается приключенческая линия рассказа: герой замечает огонек, идущий от жилища человека. С этого эпизода рассказ наполняется китайским колоритом. В китайской мифологии