Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

или иная фраза будет длиннее или короче на один иероглиф, то это, пожалуй, не повлияет на передачу смысла высказывания, однако сильно скажется на том, как эта фраза ощущается при чтении на уровне языкового чутья. То, как в мелодическом плане читается тот или иной иероглиф, оказывает эстетическое воздействие на читателя, и этим воздействием ни в коем случае нельзя пренебрегать. Среди аспектов, благодаря которым «Ляо Чжай чжи и» вызывает у читателя приятные ощущения, мастерски исполненная ритмика и тональная мелодика занимают вовсе не последнее место.

Приведем несколько примеров.

В начале новеллы «Смешливая Иннин»[189](婴宁) из «Ляо Чжай чжи и» описывается, как ученый Ван Цзыфу на празднестве по случаю 15-го дня первого лунного месяца встречается с девушкой, которая была «несравненной красоты, улыбчива, глаз не оторвать, в целом – незабываема». При этом девушка ведет себя следующим образом: «Девушка прошла несколько шагов и с улыбкой сказала служанке: “У этого молодого человека глаза блестят, как у жулика!” Бросив цветок на землю, она с улыбкой удалилась» [7, с. 66].

Фразой «глаза блестят, как у жулика», состоящей всего из пяти иероглифов, Пу Сунлину удалось в мельчайших подробностях охарактеризовать то состояние одержимости чувством, в котором пребывал ученый. Что же касается девушки, то она, заметив, как у ученого «блестят глаза», будто бы нечаянно выронила цветок, и это говорит о том, что она также проявила к ученому некоторый интерес, намекая, что в дальнейшем между ними будет развиваться какая-то история.

В новелле «Чжан Чэн» (张诚) из «Ляо Чжай чжи и» речь идет о человеке из провинции Хэнань по имени Чжан Чэн, который ранее потерял своих близких, но теперь они вдруг один за другим стали являться ему вновь. Пу Сунлин описывает состояние Чжан Чэна в этот момент следующим образом:

[Чжан Чэн был] ошеломлен, он не мог радоваться и не мог горевать, стоял в оцепенении [7, с. 106].

Выражение «Он не мог радоваться и не мог горевать» на самом деле как нельзя лучше подходит для описания состояния человека, прошедшего через тяжелейшие невзгоды и теперь столкнувшегося с не поддающимся воображению чудесным возвращением его близких к жизни. Одна эта короткая фраза – «Не мог ни радоваться, ни горевать» – в достаточной мере иллюстрирует, насколько глубоко Пу Сунлин разбирался в человеческом характере и чувствах.

В начале новеллы «Красная яшма»[190](红玉) говорится о пожилом человеке родом из Гуанпина по фамилии Фэн, у которого был сын по имени Сянжу. Жена и сноха Фэна умерли, и они остались вдвоем с сыном, и жилось им тяжело:

Однажды ночью [он] сидел при луне, внезапно он заметил, что соседская девушка подглядывает за ним из-за стены. Он взглянул на нее – [и увидел, что она] красивая. Он приблизился к ней, и она едва заметно улыбнулась. Он поманил ее рукой, она не убежала, но и не [посмела] подойти [7, с. 114].

В этом отрывке не только в деталях описано, как Сянжу при свете луны с удивлением заметил соседскую девушку; этот отрывок также мастерски исполнен с точки зрения мелодики, ритмики и звучания. «Он взглянул на нее – [и увидел, что она] красивая. Он приблизился к ней, и она улыбнулась» (视之，美。 近之，微笑) звучит намного лучше, чем «Посмотрел на нее – красивая. Подошел к ней – смеется» (视之，美。近之，笑。). Первый вариант длиннее всего на один иероглиф 微, однако в этом иероглифе, во-первых, еще отчетливее проявляется настроение соседской девушки, а во-вторых, вся фраза целиком звучит более складно и свежо. Если, предположим, из этой фразы изъять всего один иероглиф 微, то она становится неподвижной, «испускает дух». При этом фраза «Он поманил ее рукой, она не убежала, но и не [посмела] подойти» не только выражает желание девушки приблизиться и вместе с тем ее сомнения, но и читается очень гладко.

Новелла «Су Сянь» (苏仙) начинается следующим пассажем:

Когда Гао Мин пытался стать правителем округа Чжэнчжоу, была девушка по фамилии Су, она стирала на реке одежду, в реке был большой камень, девушка села на него. Небольшой клочок мха, зеленый, гладкий и приятный на вид, колыхался на воде, и он проплыл вокруг камня три раза. Девушка увидела это и встревожилась. Она вернулась домой и забеременела, живот ее становился все больше и больше. Мать спросила ее об этом с глазу на глаз, девушка рассказала ей все, как было, но мать не могла этого понять [7, с. 129].

Описанный Пу Сунлином клочок мха действительно обрел собственную судьбу. В этом отрывке четкость детализации и длина предложений, чередование высокой и низкой интонации, сочетание ровных и ломаных тонов – все сработано мастерски. Безусловно, язык Пу Сунлина крайне лаконичен. Однако лаконичность – не самоцель его прозы. У Пу Сунлина она продиктована ритмикой и мелодикой его произведений. Иногда мелодика и ритмика требуют добавить иероглиф, в этих случаях слова нельзя экономить.

В новелле «Пророчество о Четвертой Ху»[191](胡四娘) есть такие строки:

Все гости на банкете стали звать Сынян, сестры беспокоились и переживали, что она разозлится и не придет. Вскоре Сынян появилась. Те, кто пришел поздравить и обменяться приветствиями, тут же ринулись к ней и заполнили всю комнату. Все, у кого были уши, слушали Сынян; все, у кого были глаза, смотрели на Сынян; все, кому было, что сказать, говорили о Сынян. Однако Сынян оставалась все такой же сосредоточенной и строгой, как и прежде [8, с. 413].

Несмотря на то что «Ляо Чжай чжи и» – прозаический сборник, его можно читать нараспев, и он будет звучать размеренно и мелодично.

Такие современные писатели, как Сунь Ли, Ван Цзэнци, Гао Сяошэн и Би Фэйюй, очень внимательно относятся к красоте звучания языка; при этом утверждать, что это происходит целиком из-за влияния «Ляо Чжай чжи и» не было бы объективным. Однако можно совершенно обоснованно говорить о том, что у этого явления есть совершенно определенные связи с «Ляо Чжай чжи и». Ван Цзэнци в своем творчестве демонстрирует ярко выраженное чувство звучания прозы. В статье «“Замес теста” – о языке» (“揉面”—谈语言) Ван Цзэнци отмечает: «Звучание – крайне важный фактор красоты языка. Читатель, имеющий литературную подготовку и хорошо разбирающийся в изящной словесности, может напрямую “считывать” звучание иероглифа с его написания. Китайский язык благодаря тому, что в нем есть мелодика, то есть четыре тона, крайне музыкален. Человек, занимающийся литературой, не может обойтись без того, чтобы немного заниматься акустической стороной текста. “Если