Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

последние два месяца у него прямо на территории бензоколонки произошло уже две драки, одна сотрудник-клиент, а другая – клиенты между собой, и обе из-за Маши, и это, конечно, не дело, и вот он по фамилии и прочим вводным нашел телефон Виктора и хотел бы с ним теперь посоветоваться как мужик с мужиком…

А Лидия просто просмотрела любительское видео, снятое вечером на бензоколонке. Там невероятно бойкая и веселая Маша с задорно торчащими косичками в ошеломительной мини-юбке, короткой кожаной курточке и сетчатых гольфах с помпонами, буквально пританцовывая и перешучиваясь с клиентами, заправляла им машины, картинно нагибаясь, облокачиваясь на машины и принимая всякие позы, явно взятые напрямую из классики автомобильной рекламы.

Клиенты реагировали соответственно и совали чаевые. Ролик был подписан – «Автокрошка. Можно встретить каждый вечер на бензоколонке по такому-то адресу».

– Теперь понимаете? – спросил Виктор. – Она восприняла наши пожелания слишком буквально. И при этом не оставила свое увлечение – машины. Какие к ней претензии? И мы теперь, как тот мужик с бензоколонки, – только руками разводим. Что делать-то? И школа еще… Я спрашивал: «Может, в другую перевести?» А она фыркает: «Вот еще! Пусть дальше завидуют!»

Я сказала, что первым делом хотела бы поговорить с самой Машей.

Маша оказалась маленькая, крепенькая, курносая и с веснушками. Представила ее в мини-юбочке, в гольфиках и с заправочным пистолетом… Ой-ёй-ёй!

– Что тебе сказала жена брата?

– Она сказала: власть. Сказала: это интересно и на удивление просто. Попробуй, может, тебе понравится. Только выбери безопасное место. Ну я и попробовала. И правда – оно оказалось просто совсем. Даже удивительно.

Я уже раньше поняла, что вопрос о власти – важный в этой семье. Если не центральный вообще.

– Тебе понравилось?

– Не знаю. Может быть… слишком просто? Мне вообще-то больше автомобильные двигатели нравятся…

– Ну, ты попробовала. Это в любом случае – опыт. Интересный. Мне в детстве меньше повезло. Я тоже была девочка-мальчик, прыгала по крышам, делала луки и томагавки, и психиатр (психологов тогда не было) посоветовал родителям отдать меня в девчачий кружок. Меня отдали на вышивание. Представь: я сидела с пяльцами среди пятнадцати надутых серьезных девочек и вышивала гладью цветочки…

– Я б сразу рехнулась! – восклинула Маша.

– А я почти два года вышивала! – с гордостью вспомнила я. – Но вообще-то там, во Дворце пионеров, еще и мотоклуб был.

– Мне бы это подошло.

– А в чем проблема? Этот этап ты освоила полностью, ничего нового и интересного там уже не будет, поверь моему опыту, драки самцов из-за тебя достали хозяина лавочки…

– Да это дядя Миша просто за меня вступился, потому что тот…

– Ну ты же понимаешь, что это напрямую бьет по рейтингу заведения? И Мишу хозяин вообще-то может уволить по статье?

– Понимаю… – понурилась Маша.

– Ну вот. Пора тебе дальше идти за своей судьбой.

– А чего они говорили: никаких автомехаников! Только институт! – девочка обиженно (и кокетливо! – навык закрепился) выпятила нижнюю губу.

– Машенька, я сейчас с ними поговорю, но практически уверена: они теперь будут молчать как рыбы, даже если ты решишь стать профессиональным водолазом.

* * *

Волею все той же судьбы я знаю продолжение истории. Спустя пару-тройку лет Лидия и Виктор приходили ко мне еще раз с вопросом: как облегчить развод для внуков и как объяснить им тот странный факт, что их мама теперь будет жить с их дядей.

«Все тот же семейный вопрос власти и контроля», – мысленно усмехнулась я и, конечно, спросила о Маше.

У Маши все оказалось очень неплохо. Она оканчивает автомеханический колледж и собирается дальше работать по специальности и заочно учиться социальной психологии. Объясняет это так: ну интересно же, как устроено. Встречается с молодым инженером, который летом вел у них практику. Виктор дочерью гордится, Лидия от нее отстранилась и переживает за внуков и старшего сына.

Фыркнуть в животик

– Меня раздражают дети. Особенно маленькие, младенцы.

«А почему это должно быть вашей проблемой?» – захотелось спросить мне, но я, конечно, удержалась, потому что это всегда звучит неприлично, а теперь и вовсе, кажется, называется «эйджизм» – дискриминация по возрасту.

Пришедшей ко мне на прием женщине было столько лет, что маленьких детей, а уж тем более младенцев у нее вроде бы быть не должно.

Но может быть, под ногами вечно крутятся внуки, а отселить детей не получается?

Или – об этом думать очень не хотелось – она осталась одинокой на пороге пожилого возраста, поддалась на какие-то окружающие веяния, усыновила ребенка и теперь об этом жалеет?

– Я сейчас живу одна, – сказала женщина, легко опровергая оба моих предположения.

Я по-прежнему недоумевала, но решила подождать, пока она мне сама все расскажет – женщина явно была из той категории клиентов, которые приходят «выговориться».

– Мне кажется, это неправильно. И я сама себе в этой ситуации неприятна. Может быть, на меня давят какие-то общественные стереотипы, а может быть, со мной и вправду что-то не так. Возможно, с этим удастся что-то сделать. Или вы с такими, как я, уже не работаете? Только с молодыми?

«Так это кто из нас демонстрирует этот самый эйджизм?» – мысленно усмехнулась я, а вслух сказала:

– Вы уже ко мне пришли и уже здесь сидите. Давайте рассказывайте, в чем там у вас дело.

– Мне всегда не особо нравились маленькие дети, – начала женщина. – Я их воспринимала как таких личинок – носятся, едят, возятся, бормочут чего-то. При этом я, конечно, понимала – это нормально, они так готовятся ко взрослой жизни, проходят разные этапы развития, обучения. Самое смешное, что я и себя и своих сверстников помню из детства именно такими – бестолково суетящимися, бессмысленно хохочущими, неизвестно на что обижающимися и постоянно несущими какую-то чушь. Но современные дети мне не нравятся особенно – они шумные, избалованные, говорливые, не умеют молчать и слушать и, кажется, вообще никого, кроме себя, не видят. При этом – новое время, новые песни – родители ими непрерывно восхищаются. И общественное мнение в пользу сверхценности ребенка. А что в нем такого сверхценного? Людей восемь миллиардов. Большинство из них никому ни зачем не нужны и никогда в будущем не понадобятся. В древней общине и даже в средневековом городе каждый их член был ценен и что-то незаменимое для общего выживания делал. А сейчас? Вы никогда не задумывались о том, что вот – обсуждают климатические проблемы, экологические проблемы, истощаемые ресурсы, недостаток питьевой воды и всякое такое – заменить пластик бумажками, бумажки еще чем-то, вырастить мясо в пробирке, перейти с бензиновых двигателей на