Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

Иван кивнул, от разговора его тошнило. В точности так же, как от «Осенней сонаты» Бергмана.

* * *

– Как вы сейчас относитесь к Любе?

– Я ее люблю, – твердо ответил Иван. – Она прекрасная жена и мать. Она меня всегда слушает, всегда на моей стороне. Я прихожу с работы, мне всегда рады. Мы ездим за город на речку и там все вместе в мяч играем и в воланчики. Мои друзья мне завидуют и за глаза говорят: и всего-то и надо было для счастья – на клинической дуре жениться. Это они из зависти – я понимаю и не обижаюсь.

– Дети нормальные?

– Лешка – одаренный. И в этом проблема. Они за него как клещами ухватились. Надо спецшколу, домашнюю среду для развития, а как – если к нему придут домой или там на экскурсию, а у него папа рабочий, а мама – слабоумная… Самое смешное, что они их даже не любят. Они по-честному любят только свою медицинскую работу. Для них наши дети – проект…

– А для вас?

– А для нас они – воздух. Мы ими дышим.

«Интеллектуальное кино», – подумала я.

– А что сами дети?

– Им главное вместе – они очень дружные.

Я только что хотела предложить отдать одаренного Лешку, но осеклась.

– Что нам делать? – с надеждой взглянул Иван.

– Шведский вариант, – подумав, сказала я.

– Шведский? Это как? – подозрительно переспросил мужчина.

– Ну, там если отец с матерью разбежались, они должны жить недалеко и по очереди брать к себе детей и водить их в школу и все такое. А у вас так же – две семьи. Будет и им среда, и вам воздух. На экскурсии пусть они ездят. А на каникулы на речку – вы. Зина замуж вышла?

– Зина? – Иван с трудом перестроился. – Нет. Но дочку родила. Кате почти ровесница.

– Вы ездили на родину?

– Нет, конечно.

– Поедете. Покажете внуков, племянников, жену.

– Это надо?

– Обязательно. Любе надо, и Зине, и вам, и всем трем детям. Мир объемен. Не только понедельник или воскресенье. Среда как она есть.

Он долго и тяжело думал. Потом уронил, как кирпич на стройке:

– Надо. Вы правы.

– Тогда – вперед, – сказала я. – Они согласятся, им деваться некуда.

Он молча кивнул и ушел.

А я в очередной раз поразилась причудливости сплетения нитей человеческих судеб.

Локус контроля

Однажды, когда я сама была подростком, я по стечению обстоятельств оказалась в больнице. Это была клиника Педиатрического института, там лежали дети и подростки с серьезными заболеваниями, часто из других городов. Я была уже довольно взрослой девочкой лет 13–14, вполне ходячей и дееспособной, и меня положили в двухместную палату к девочке Насте 15 лет с серьезными травмами обеих ног. Она лежала в клинике давно, не могла ходить, и персонал явно надеялся, что нам (близким по возрасту), во-первых, будет все-таки повеселее друг с другом, а во-вторых, я смогу ей помогать в повседневных делах. В двух соседних палатах лежали по шесть человек дети разного возраста – от шести до двенадцати лет. Им было скучно в больничном заточении, поэтому все они довольно быстро со мной, новенькой, перезнакомились и даже научились использовать меня для собственной пользы и развлечения.

А еще спустя некоторое время я в коридоре подошла к лечащему врачу и мрачно сказала, глядя в выщербленный кафельный пол:

– Переведите меня в одну из тех палат. А кого-то из них – на мое место. Они почти все готовы, им кажется, что двухместная палата – это круто, а шестиместная – отстой. А Насте я и оттуда буду ходить помогать, если надо.

Врач (мужчина-хирург) долго молчал, соображая, что сказать и что сделать. Было очевидно, что выверты подростковой психологии не являются его специализацией и даже зоной обычного внимания. В конце концов он решил собрать больше информации.

– Вы что, поссорились?

Я отрицательно помотала головой.

– Настя тебя чем-то обидела?

Я повторила свой жест.

– Так что же тогда?! – хирург явно терял терпение, и я решила, что должна объясниться максимально исчерпывающим образом.

– С Настей мне поговорить не о чем. Она даже не знает, как устроен фотонный двигатель. И главное – не хочет знать. А те меня слушают, им хоть интересно.

– Фотонный двигатель?!

Врач несколько секунд смотрел на меня, вытаращив глаза, потом запрокинул голову и захохотал, широко раскрыв рот. Я молчала, глядя, как интересно устроено у него небо, и вспоминая утверждение Конрада Лоренца, что улыбка и хохот у человека и высших приматов – это не градации одного и того же чувства, а две совершенно разные реакции с разными эмоциями. Хохот – это ближе к агрессии.

Отсмеявшись, хирург вдруг разом стал серьезным.

– Я тебя никуда переводить не стану, – сказал он, и я сразу развернулась, чтобы уйти. В общем-то, я не очень и надеялась, но считала нужным попытаться.

Однако он остановил меня, удержав за плечо и почему-то сразу отдернув руку.

– И знаешь что еще, девочка? Учти, что большинство людей на этой планете не знают, как устроен фотонный двигатель, и вовсе не обязаны хотеть это знать. Подумай об этом хорошенько, я полагаю, это поможет тебе в будущем.

Взрослые люди той поры так редко вступали с нами (детьми) в небытовую коммуникацию, что каждая случайно полученная от них, тем более лично ориентированная, информация подвергалась тщательной переработке. Поэтому я кивнула врачу, вернулась к себе в палату, села на кровать и стала думать.

* * *

Есть некоторое количество вещей, которым мы, уже взрослые, вроде бы должны научить наших взрослеющих детей. Сейчас процесс этого научения интенсифицировался в такой степени, что четверо из пяти (если не девять из десяти) детей чувствуют себя категорически перегруженными валящейся на них со всех сторон информацией и сдачей того или иного вида зачетов по ее усвоению.

И мне кажется, что этот поток сейчас несколько перекошен в сторону… в сторону чего? Самая прямая ассоциация – из «Денискиных рассказов». Там сначала мальчик Дениска рассказывает про то, что он любит – это много всего разного из разных сторон жизни. А потом рассказывает другой мальчик – Мишка. И вот у этого Мишки всего так же много, но оно все – только то, что он любит есть и пить. И в конце слушающий мальчиков учитель говорит: «Здорово, Миша, ты очень много всего любишь, но какое-то оно все немного одинаковое и съедобное…»

В своей практике я уже некоторое количество лет наблюдаю, что сейчас у детей, подростков и молодых людей