Детство в режиме онлайн - Екатерина Вадимовна Мурашова

с тобой. Мы там все устроим как надо». Он правда сразу успокоился, а я и рада – сами понимаете.

Я за ними ухаживаю. Однажды бабушка мне на ухо, когда он спит, говорит: «Ты уж не обессудь, походи за мной еще, я его одного оставлять не хочу теперь, провожу уж и тогда сразу сама вслед за ним – ты и освободишься».

Лежат они, значит, лежат, и не умирают. Ни один, ни другой. Муж говорит: «Гляди, но ведь все их сроки вышли, может, врачи там чего напутали, может, еще с кем посоветоваться надо?»

Я, конечно, кинулась. Врачи говорят: «Правда, странно, значит, у организма вашего сына еще есть резервы. И потом: вот есть в Москве экспериментальное лечение, не проверено, но шанс для тех, кому уж все равно. Пойдете в группу?» Мы с мужем посоветовались, потом сына спросили, а он: «Это опять в больницу надо?» Мы такие: «Да, но, может, оно поможет тебе, и не умрешь». А он: «А как же я бабушку оставлю?» Мы: «А ты ее саму спроси». А она: «Конечно, поезжай, я тебя тут подожду». Он и поехал. И оно ему помогло! Группа была двенадцать человек. Четверо все равно умерли, у остальных улучшение, а трое самых младших выздоровели совсем! Нам повезло.

– А бабушка?

– Она как узнала, что ему лучше стало, так сразу и умерла. Он расстроился, конечно, но тут уж мы ему объяснили, что она только ради него и держалась, и ему дальше жить надо, а ей уж пора было, и он как будто понял. Сказал только: «Смерти вообще-то нет, только вы не понимаете…» – а потом и не вспоминал как будто.

– Что ваш сын делает сейчас?

– В институте учится, на архитектора. А мы про вас недавно вспомнили, узнали, что вы еще тут работаете, и вот, с Ксюшей пришли.

– Отчего же вспомнили?

Мать кивнула дочери и девочка рассказала, смущаясь:

– Мне брат странный такой комплимент неделю назад сделал: «У тебя, говорит, Ксюшка, ножки получились такие симпатичные, загорелые, ровненькие, как жареные сухарики с солью и чесночком».

Я, конечно, рот раскрыла и говорю: «Ты это чего?! Откуда взял?»

А он сначала ушел молча, и только вечером мне все и рассказал: когда он вот болел и с бабушкой лежал, мама однажды принесла ей с улицы нагретой солнцем черешни. Она ее понюхала и говорит: «Деревья такие все ягодами усыпаны, солнце, в синем небе птичка малая и шмели жужжат. Мне лет шестнадцать. У меня платье желтое с мелкими красными цветочками и косынка красная. Я на лестнице стою и ягоду в широкую корзинку собираю. Она прямо мне в лицо пахнет. А снизу Володька – балагур наш и красавец, смеется и зубы белые на солнце блестят: “Ах, Леся, уж какие у тебя ножки ладные да ровненькие получились – как сухарики с солью и чесночком”. А мне и стыдно и лестно…»

И с наивным четырнадцатилетним кокетством:

– Получается, у меня ножки как у прабабушки, да?

Мы с Ксюшиной матерью долго молчим, проживая нахлынувшие эмоции.

* * *

А потом, что ж, потом – профориентация.

«Недоученные» дети

Консультация по «Скайпу» во времена коронавируса. Сравнительно большой город российской провинции.

– Вы знаете, у меня с дочкой, ей двенадцать лет, очень ухудшились в последнее время отношения. А недавно во время ссоры она вообще заявила: «Лучше бы я вообще умерла!» Я так испугалась и сразу побежала к вам записываться!

– Да, это тревожный симптом, – согласилась я. – Но вообще-то дети прекрасные манипуляторы. Опишите, пожалуйста, максимально подробно ситуацию, в которой это было произнесено. Вы сидите дома на изоляции?

– Нет, я сама регулярно хожу на работу. Не каждый день, но через день – точно. У меня работа такая. А дети – они дома, да.

– Кроме двенадцатилетней дочки у вас есть еще дети?

– Да. Еще одна дочка, ей четыре с половиной.

– С кем остаются дети, когда вы на работе? Ведь садик сейчас тоже не работает?

– Да они сами. Младшая совершенно спокойно сама с собой играет или мультики смотрит, а старшая – что ж, она взрослая почти. И я сейчас не на полный рабочий день ухожу. Максимум семь часов с дорогой получается, а обычно и того меньше.

– Поняла. Продолжайте.

– Ну вот, я пришла с работы. Это уже поздний вечер, я не с раннего утра уходила, сначала накормила их, сделала по хозяйству что-то. Потом меня целый день не было. Они одни. Люба должна была, конечно, уроки все сделать – она же на онлайн-обучении, как все. И вот, я сразу стала их проверять, и вдруг выясняется, что им по географии задали очень большое задание, которое нужно до завтрашнего утра отправить. Прямо вот очень большое, даже непонятно – почему такое, до этого по географии ерунда какая-то была или ничего. А она его даже не начинала, то ли забыла, то ли еще что. Я, конечно, разозлилась: «У тебя же был целый день свободный! Почему же ты не?..» Она ничего мне не объяснила (а что тут объяснишь?), села делать. А задание реально большое и сложное. И время – поздний вечер. Она сидит над ним и явно не соображает – что там и как. Естественно, просит помочь. Мне куда деваться? Тут уже не помогать – сажусь просто вместо нее делать. Делаю и делаю, пытаюсь разобраться, ну где я и где география, я от усталости уже просто падаю, младшая чего-то канючит, меня дергает, ну понятно, она же мать целый день не видела, соскучилась, а я ее прогоняю, чтобы сосредоточиться, и сама себя виню, ну и старшую конечно, и в конце концов говорю: «Да что же это такое! Я целый день отработала, а ты тут целый день фигней страдала, и вот теперь я после работы еще ночью должна за тебя эту географию делать!» Вот тут она то самое и говорит…

– И другие ваши конфликты (вы сказали, что в последнее время они участились) строятся по такому же сценарию?

– В общем-то, да. Обычно все как-то из-за учебы ее. С сестрой она хорошо ладит, и на другие темы мы тоже вроде не ссоримся…

* * *

А теперь, уважаемый читатель, давайте с вами вместе отойдем на достаточно большое расстояние и посмотрим на эту ситуацию со стороны.

Не очень большой российский город. Неожиданные для всех карантин и онлайн-обучение. Учительница географии в обычной школе этого города. С трудом осваивает новые компьютерные реалии, шестиклассникам