Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

Во-вторых, новым политическим фактором в регионе стал рост курдского национализма, выразившегося в активизации национально-освободительного движения курдов в Ираке после 1980 г. и мерах режима Саддама Хусейна по его военному подавлению, которые привели к трагедии в Халабдже в 1988 г. После введения бесполетной зоны на севере Ирака в 1992 г. Иракский Курдистан фактически перешел под контроль местных партий ДПК (Демократическая партия Курдистана) и ПСК (Патриотический Союз Курдистана), создавших здесь курдское квазигосударство под американской эгидой. Подъем курдского национализма затронул и Турцию, на территории которой с 1984 г. началась партизанская война под руководством Рабочей партии Курдистана (РПК).

В-третьих, в ряде арабских государств Ближнего Востока начался процесс, названный американским исследователем Вали Реза Насром «шиитским возрождением»[497]. В ряде стран (Ливан, Ирак, Бахрейн) обозначился политический и пассионарный подъем шиитских общин. Одним из драйверов такого подъема, несомненно, была исламская революция 1979 г. в Иране. В Ливане шиитский подъем выразился в создании движения «Хизбалла», сыгравшего в 1980-е гг. основную роль в освобождении этой страны от израильской оккупации. На Бахрейне началась борьба шиитов, составляющих большинство населения этого островного государства, за свои гражданские и политические права. В Ираке шиитское политическое движение привело к восстанию 1991 г., направленному на свержение режима Саддама Хусейна. Оно было жестоко подавлено иракским правительством, но заложило основы для суннитско-шиитского конфликта, который вспыхнет уже в XXI в.

Четвертым вызовом для американской политики стал подъем политического ислама и рост террористической угрозы. Политический ислам (исламизм) получал все большее распространение на территории основных американских союзников – Египта и Саудовской Аравии. Это политическое движение характеризовалось двумя основными чертами: стремлением к реисламизации общества и желанием уничтожить либо ослабить американскую гегемонию в регионе. В 1990-е гг. теракты затронули инфраструктуру американского военного присутствия в регионе. К ним относятся теракты в Адене (Йемен) в 1992 г., в Эр-Рияде (КСА) в 1995 г. и в Хобаре (КСА) в 1996 г. Антиамериканские настроения начинают создавать серьезную угрозу для военного присутствия США в регионе. Между тем США к этому времени успели развернуть сеть военных баз в Саудовской Аравии, Кувейте, ОАЭ, на Бахрейне, в Турции. Американские пункты военной поддержки функционировали в Йемене и в Иордании. С этого времени антиисламизм занимает место антикоммунизма в триаде основных целей США на Ближнем Востоке[498].

Отношения США с шиитским Ираном после захвата в заложники сотрудников американского посольства в ноябре 1979 г. приобрели откровенно конфронтационный характер. 7 апреля 1980 г. американская администрация объявила о разрыве дипломатических отношений с Ираном. В американских банках были заморожены иранские государственные активы на сумму 12 миллиардов долларов. Эта мера была осуществлена согласно исполнительному указу 12170, выписанному президентом США Джеймсом Картером. В 1984 г., в разгар ирано-иракской войны, Конгрессом США были введены санкции против Ирана за поддержку терроризма. Они предусматривали запрет на экспорт американских вооружений и продукции двойного назначения в Иран, а также любое военно-техническое сотрудничество с этим государством. Учитывая то, что большая часть вооружений иранской армии была американского происхождения, эта мера была крайне болезненна для Тегерана. Одновременно США оказывали содействие режиму Саддама Хусейна в Ираке, хотя еще недавно, в 1970-е гг., отношения между Вашингтоном и Багдадом характеризовались повышенной степенью напряженности. 20декабря 1983 г. спецпредставитель США на Ближнем Востоке, будущий министр обороны Дональд Рамсфельд встретился в Багдаде с Саддамом Хусейном и передал ему личное послание президента Рейгана. В ходе переговоров речь шла о восстановлении дипломатических отношений между двумя странами, прерванных по инициативе Ирака в 1967 г. Рамсфельд подчеркнул, что у США и Ирака общие враги – Иран и Сирия, поддерживаемая Советским Союзом[499]. В этом же году администрация Рейгана демонстративно исключила Ирак из списков «террористических режимов». 5 июня 1984 г. саудовские истребители при помощи американских самолетов, оснащенных системой АВАКС, сбили два иранских военных самолета. В этом же году США восстановили дипломатические отношения с Ираком[500]. Ирак закупал в США технику двойного назначения. Например, министерству земледелия Ирака фирмой «Тестрон» были проданы тяжелые грузовики и вертолеты «Белл»[501].

В то же время в 1984–1985 гг. США и Израиль осуществляли тайные поставки вооружений в Иран. С американской стороны их курировал сотрудник ЦРУ, полковник Оливер Норт. Эти поставки были залегендированы как помощь Ирану за содействие в освобождении американских заложников, захваченных шиитской революционной группировкой «Хизбалла» в Ливане. В рамках этой спецоперации в Иран поставлялись запчасти для американских самолетов F-4 и F-16, боевые вертолеты Cobra и ряд других видов вооружений[502]. Однако помимо благородной цели освобождения людей, ставших заложниками террористов, такая политика преследовала еще одну цель: затянуть ирано-иракский конфликт, обескровить обе стороны и не дать ни одной из них выйти победителем из данного противоборства. Ослабление вооруженных сил Ирака было на тот момент в интересах Израиля, так как Ирак в то время был единственным арабским государством, способным в военном отношении противостоять Израилю[503]. Американский журналист Боб Вудворд убежден в том, что американская разведка делилась информацией как с Багдадом, так и с Тегераном для того, чтобы создать патовую ситуацию на фронтах[504].

Данные действия хорошо укладываются в американскую политику по подрыву суверенитета и политической субъектности государств Ближнего Востока, проводимой с 1980-х гг. с целью лучше поставить регион под внешнее управление. Практическое проведение этой политики предварялось теоретическими изысканиями. Одним из проводников таких теорий является американский востоковед английского происхождения Бернард Льюис (1916–2017), в течение долгого времени бывший одним из ведущих профессоров Принстонского университета. Б. Льюис, являющийся автором более 20 книг, долгое время возглавлял Ассоциацию по изучению Ближнего Востока (ASMEA), созданную в противовес американским ученым-востоковедам, критически оценивающим роль США и Израиля на Ближнем Востоке. В период холодной войны политические взгляды Льюиса отличались крайним антисоветизмом. Его тезис о «принципиальном характере противостояния между исламом и христианством», сформулированный в книге «Корни исламского гнева» (1990), повлиял на теорию С. Хантингтона о «столкновении цивилизаций». В начале 2000-х гг. Льюис стал одним из основных советников администрации Джорджа Буша-младшего по ближневосточным вопросам. Американский журналист Джекоб Вайсберг пишет о том, что «его взгляды оказали наиболее сильное интеллектуальное влияние на решение вопроса о вторжении в Ирак в 2003 году»[505]. Майкл Хирш приписывает ему теорию о том, что смена режима в Ираке вызовет цепную реакцию на всем Ближнем Востоке и благоприятно повлияет на политические перемены в регионе[506]. Эти взгляды Б. Льюис высказал в книге под красноречивым названием «Что идет не так на Ближнем Востоке?» (What went wrong in the Middle East? 2002).

В 1979 г. Б. Льюис впервые представил влиятельной мировой структуре – Бильдербергскому