Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

Одновременно наступило некоторое оживление в американо-иранской торговле, связанное с импортом иранских ковров и фисташек в США. Иранское правительство провело либерализацию законодательства о въезде и выезде из ИРИ, позволившее многим иранцам посещать своих родственников в Соединенных Штатах. 31 августа 2000 г. в Нью-Йорке состоялись неформальные переговоры между американскими и иранскими парламентариями. С иранской стороны в них приняли участие спикер меджлиса ИРИ Мехди Кярруби и депутат меджлиса от еврейской общины Ирана Морис Мотамед, с американской – сенатор Арлен Спектор, а также депутаты Палаты представителей Боб Ней, Гарри Экерман и Элиот Энджел[513].

Качественно новая политическая ситуация в регионе сложилась после терактов 11 сентября 2001 г. Американское наступление против стратегических противников Ирана – движения «Талибан» в Афганистане и режима Саддама Хусейна в Ираке, казалось, было способно привести к сближению повестки двух государств и даже установлению стратегического партнерства. Однако гегемонистская позиция администрации Джорджа Буша сделала такое развитие событий невозможным. Президент Ирана Мохаммед Хатами резко осудил теракты в Нью-Йорке, отметив при этом, что «несмотря на то, что Штаты индифферентно относились с 1980 года к деятельности террористов в Иране, иранский народ проявляет солидарность с американским народом в этот трудный для него час. Нации не должны страдать вместо террористов»[514]. Одновременно верховный лидер ИРИ аятолла Али Хаменеи запретил лозунги «Смерть Америке» («Марг бар Амрика») в иранских мечетях[515]. В ходе американской военной операции в Афганистане иранский КСИР сотрудничал с американской армией во время восстания в Герате против власти талибов[516].

Несмотря на это, 24 января 2002 г. президент США Джордж Буш в своем выступлении перед Конгрессом зачислил Иран в «ось зла» наряду с Ираком и Северной Кореей. По его мнению, разработка ракетной программы ИРИ являлась проявлением террористической активности и была направлена против Соединенных Штатов. Несмотря на этот откровенно недружественный акт, иранское правительство сделало последнюю попытку сближения с Вашингтоном. 4 мая 2003 г. правительство Швейцарии передало Госдепартаменту США меморандум на одной странице, где выражалась готовность правительства ИРИ к нормализации отношений с Вашингтоном. В пояснении указывалось, что этот документ был составлен швейцарским дипломатом Тимом Гульдиманом по итогам его переговоров с высшим иранским руководством. Посол ИРИ во Франции Садек Харрази заявил при этом, что данный документ на 85–90 % одобрен Али Хаменеи. В меморандуме предлагались следующие возможные уступки ИРИ: согласие с подходом по установлению двух государств на территории Палестины; прекращение поддержки ХАМАС и других радикальных группировок с иранской территории; давление Тегерана на «Хизбаллу» с целью сделать ее исключительно политической партией при роспуске вооруженных формирований; решительные действия иранских спецслужб по пресечению любой деятельности «Аль-Каиды» на иранской территории; содействие ИРИ «установлению мира и демократии в Ираке»; полное сотрудничество Ирана с МАГАТЭ в целях доказать, что ИРИ не разрабатывает оружие массового уничтожения. В обмен иранцы хотели добиться от США отказа от политики по смене политического режима в ИРИ, отмены всех экономических санкций, обещания не чинить препятствий при разработке иранской стороной мирных ядерных, химических и биотехнологий, признание региональных амбиций Тегерана и отказ американцев от поддержки террористической деятельности организации «Моджахеддин-э-хальк»[517].

Таким образом, все попытки иранского руководства после смерти аятоллы Хомейни установить диалог с США и нормализовать отношения между двумя государствами наталкивались на враждебное противодействие со стороны Вашингтона. Действия США вовсе не способствовали тому, чтобы внешняя политика ИРИ становилась более умеренной, а позиции реформаторов, таких как Мохаммед Хатами, в иранской политической элите укреплялись. Наоборот, демонстрацией своей враждебности и высокомерия по отношению к Ирану американцы провоцировали усиление консервативных и даже радикальных политических кругов в иранском руководстве. В 2005 г. новым президентом ИРИ был избран представитель неоконсервативной (радикальной) фракции Махмуд Ахмадинеджад, с самого начала занявший непримиримую антиамериканскую и антиизраильскую позицию. Его объяснения внешнеполитических неудач Тегерана во многом базировались на слабости и капитулянтстве политики Хатами, на том, что уступки не приносят нужных результатов и надо придерживаться жесткой линии.

В чем же заключались причины такой американской политики, препятствующей снижению напряженности в регионе Ближнего Востока? После распада СССР и окончания холодной войны США остались наиболее сильным игроком в регионе Ближнего Востока. Операция «Буря в пустыне» 1990–1991 гг. привела к фактической американской гегемонии в регионе. После захвата режимом Саддама Хусейна Кувейта в июле 1990 г. Вашингтону удалось объединить в антииракскую коалицию практически все значимые государства региона: Саудовскую Аравию, Египет, Сирию, Турцию, Израиль, ОАЭ, Катар, Бахрейн. Одновременно аннексия Ираком Кувейта и последующая американская интервенция сорвали планы иракского баасистского руководства по созданию коалиции «умеренных суннитских государств», куда должны были войти Ирак, Египет, Иордания и Йемен, но куда не приглашались Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива. В случае реализации этого сценария на Ближнем Востоке мог бы появиться альянс арабских суннитских государств, не находящийся под американским влиянием. Собственно цель Вашингтона и заключалась в навязывании региону американской гегемонии. По мнению американского исследователя Филиппа Голуба, речь шла о том, чтобы консолидировать свою позицию гегемона и капитализировать военную победу над Ираком, достигнутую в 1991 г[518]. Французский историк Филипп Дроз-Венсан считает, что цели США в регионе были более сложными и детально разработанными. Вашингтон хотел не только закрепить свое господство, но и создать такую ситуацию, при которой потенциальные конкуренты – Иран, Ирак и Сирия – не смогли бы бросить вызов американскому доминированию в регионе[519].

Этой цели соответствовал курс американской администрации на «двойное сдерживание» Ирана и Ирака. Несмотря на военную победу над Ираком во время операции «Буря в пустыне», США не стали уничтожать режим Саддама Хусейна. После поражения иракской армии в стране в апреле 1991 г. развернулись восстания в Иракском Курдистане и шиитских провинциях, жестоко подавленные баасистским правительством. Несмотря на призывы правозащитных организаций и иракской оппозиции, американские силы не вмешались во внутренние дела Ирака и не остановили террор[520]. Только в марте 1992 г. над 40 % территории Ирака, включая курдские провинции Эрбиль, Дохук и Сулейманию, была введена бесполетная зона, что позволило вооруженным формированиям ДПК и ПСК взять под контроль Иракский Курдистан. Причина того, что американцы не стали полностью ликвидировать режим Саддама Хусейна в Ираке, заключается в том, что Вашингтон опасался резкого усиления Ирана и пытался выстроить баланс между Багдадом и Тегераном в регионе. По мнению французского исследователя Анри Лорана, неожиданная толерантность Вашингтона по отношению к иракскому режиму объяснялась двумя факторами. Во-первых, нежеланием усиливать ИРИ в случае прихода шиитов к власти в Багдаде после свержения правительства партии Баас. Во-вторых, стремлением сохранить в Ираке диктатуру, которая бы позволяла держать эту страну под контролем. В Вашингтоне боялись, что