Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

вербальный и эксплицитный характер. По той же причине литературная критика, а также ее близнец, анализ сновидений, не только возможны и необходимы, но и имеют решающее значение. Так философия непременно становится частью нарратива, а он – встраивается в ритуальную и культурную традицию. Так правила, ставшие эксплицитными, сохраняют связь со своей основой – воображением, практиками и даже средой (или мирозданием) людей, уже передавших друг другу весть о принятых нормах, управляющих их личной и коллективной жизнью. Неудивительно, что творцы великой книги Исход репрезентировали это как встречу с Богом на горе Синай.

Сама гора устроена так, что Бог находится на ее вершине; Моисей, пророк Божий, чуть ниже; под ним – священники («священники же, приближающиеся к Господу [Богу], должны освятить себя, чтобы не поразил их Господь» [Исх 19:22]), а у подножия – простые люди. Это очередная репрезентация лестницы Иакова, а также аналог субсидиарной структуры:

Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и увидев то, [весь] народ отступил и стал вдали.

И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать, но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть.

И сказал Моисей народу: не бойтесь; Бог [к вам] пришел, чтобы испытать вас и чтобы страх Его был пред лицем вашим, дабы вы не грешили.

И стоял [весь] народ вдали, а Моисей вступил во мрак, где Бог.

Исх 20:18–21

О чем призваны сказать дым и огонь? О том, что эксплицитное осознание божественного порядка, правящего людьми – пусть даже поверхностное – это великое дело. В конце концов, это не что иное, как начало закона. Разве не должно нечто столь революционное – столь эпохальное – обозначаться драматическим предзнаменованием?

Нюансы правил гораздо сложнее и глубже, чем может показаться при беглом знакомстве с самими Десятью заповедями. В определенной степени они существуют как «очевидные» аксиомы, которые становятся фундаментом – основой правомерности – все более дифференцированных моральных утверждений, причем знакомый большинству Декалог составляет ядро. В этом чувстве очевидности отражена согласованность заповедей с давней поведенческой практикой и культурными обычаями, а также со структурами воображения, которые во вторую очередь репрезентируют и заключают их в себе. Именно факт такой согласованности опровергает любое утверждение о моральной эквивалентности или релятивизме: существует очень немного сложных, устойчивых, плодотворных, щедрых и добровольных социальных игр; есть четкая модель их представления в вымышленных драмах; и есть однозначно опознаваемый и стабильный набор правил или принципов, выводимых из этой базовой схемы и представления. Десять заповедей отражают модели внимания и действия, на которых основаны многие другие модели, – или, иными словами, многие другие правила. Именно из-за этого они сокровенны или фундаментальны – по определению.

Согласно более позднему откровению, под ними, еще глубже, скрыта Великая заповедь, состоящая из двух элементов – отдельных, но единых по сути: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим» (Мф 22:37) и «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф 22:39). Почему они едины? Потому что нет никакой разницы (и на этом, опять же, настаивает монотеизм) между духом Божьим и духом, который призывает каждого из нас относиться ко всем в нашем социуме, как если бы они были продолжением нашего высшего «я». Великая заповедь – это метаправило, в котором выражен основополагающий принцип, или высочайшее стремление десяти отдельных эксплицитных правил.

Великая заповедь также характеризует природу духа и взаимоотношений, порождающих эти правила или возникающих в результате преданного следования им. Христос завершает объединение неожиданными и замечательными словами: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф 22:40). Что все это значит? Устремите свой взор к наивысшей возможной цели; поймите, что забота о своем «я», по крайней мере в его сложнейшем осмыслении, ничем не отличается от заботы о других (не в последнюю очередь из-за неизбежных взаимных последствий повторяющихся социальных интеракций); осознайте, что нет никакой разницы между этой заботой и верой в Духа Божьего или даже его запечатлением или воплощением. Это фундаментальное единство рождает два элемента Великой заповеди; а из них возникает Декалог – свод дифференцированных правил, эксплицитная семантическая репрезентация традиционных культурных практик, играющих стабилизирующую, регулирующую и поддерживающую роль.

Благодаря этой иерархической структуре второстепенные законы, как правило, более специфичны для определенной культуры, а глубокие принципы носят универсальный характер, поэтому в некоторых моральных вопросах допускается определенный релятивизм (есть очень специфичные правила, ставшие отражением причуд конкретного времени и места), но другие абсолютны (и настолько фундаментальны, что без них люди не смогут сыграть ни в одну игру). Это можно увидеть в отношениях между каноническими Десятью заповедями и многими более ситуативными правилами, созданными на их основе.

I. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим (Исх 20:3).

II. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли (Исх 20:4).

III. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно (Исх 20:7).

IV. Помни день субботний, чтобы святить его (Исх 20:8).

V. Почитай отца твоего и мать твою, [чтобы тебе было хорошо и] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе (Исх 20:12).

VI. Не убивай (Исх 20:13).

VII. Не прелюбодействуй (Исх 20:14).

VIII. Не кради (Исх 20:15).

IX. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего (Исх 20:16).

X. Не желай до́ма ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, [ни поля его,] ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, [ни всякого скота его,] ничего, что у ближнего твоего (Исх 20:17).

Сравните их с правилами, перечисленными ниже – и в основном связанными с распределением собственности, с элементами социальной ответственности и с частностями отправления правосудия, смягченного милосердием (Исход 21–23):

Если кто раскроет яму, или если выкопает яму и не покроет ее, и упадет в нее вол или осел, то хозяин ямы должен заплатить, отдать серебро хозяину их, а труп будет его.

Исх 21:33–34

Если появится огонь и охватит терн и выжжет копны, или жатву, или поле, то должен заплатить, кто произвел сей пожар.

Исх 22:6

Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской.