Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

с чем существуют люди – как нечто родственное или подобное личности. В Библии мы названы «образами» Бога. Это намек или указание на то, что Бог превыше человеческой личности, но мы подобны Ему в достаточной мере, чтобы идея, согласно которой мы отражаем божественную природу, имела под собой основание. Отсюда и «личность» Бога.

Опять же, факт такой репрезентации – или такого осмысления – можно причислить к попыткам охарактеризовать метадух самого человечества (нам необходимо репрезентировать как экзистенциальное требование вести переговоры честно и плодотворно, так и последствия их успеха или провала). Повторим: такая атрибуция не решает проблему. Можно сказать, что само человечество, о котором идет речь, возникло из праха мира. Поэтому разумно предположить, что в имплицитной структуре и организации этого праха была модель, нашедшая свое отражение в социальном мире. Как можно настаивать на том, что реальность, в некотором предельном смысле, мертва и слепа, когда ее населяют живые и обладающие зрением организмы? Может быть, мы поступаем так не из-за ограничений, налагаемых веществом на природу бытия, – а потому, что окончательная природа вещества нам неизвестна? Речь не о понимании того, из чего сделан материальный мир, – в некоем «научном» и простом редукционистском смысле. Прах, из которого возникаем мы все, невообразим в главном аспекте. Тайны квантового мира убедили нас в этом: то, что находится в основе вещей, кажется не менее непостижимым, чем любой дух, гипотетический или иной, который мог бы характеризовать мироздание. И, может быть, наш упрощенный материализм представляет собой отражение чего-то еще более плохого, чем невежество, а мы твердим о мертвенности и бессмысленности мироздания просто для того, чтобы оправдать свое нежелание принять бремя возможностей и обязательств, которых потребовало бы истинное понимание нашего места в мире, действительно исполненном смысла. Возможно, не религия – опиум для народа. Возможно, именно рационалистический материалистический атеизм – это вуаль, призванная скрыть нашу безответственность.

Но что же происходит в нашей истории? Израильтяне уходят, забрав сокровища развратных и беспечных египтян. Их ждет новое приключение, переход по лезвию бритвы: тирания жестокосердного фараона позади, но впереди – блуждание в пустыне, пусть и во имя высшей цели. Они рискнули и отправились в обетованную землю под непосредственным началом Моисея (и в более широком смысле – под руководством Бога) – со всем своим имуществом, скотом и невредимыми семьями, хотя изначально фараон запрещал именно этот исход. Возможно, им кажется, что худшее позади. Но с реальностью вчерашнего дня и привычками трудно бороться, как прекрасно заметил американский романист Уильям Фолкнер: «Прошлое не бывает мертво. Оно даже не прошлое». Отчаявшийся царь Египта, униженный чередой поражений, разгневанный потерей закабаленных рабов и убитый горем из-за смерти сына, клянется преследовать «сынов Израилевых» (Исх 14:8) и собирает всю мощь своей армии – «всех коней с колесницами фараона». Весть об этом доносится до израильтян, и они, поддавшись страху, начинают сомневаться в верности выбранного пути:

Фараон приблизился, и сыны Израилевы оглянулись, и вот, Египтяне идут за ними: и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы к Господу,

и сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне? что́ это ты сделал с нами, выведя нас из Египта?

Не это ли самое говорили мы тебе в Египте, сказав: оставь нас, пусть мы работаем Египтянам? Ибо лучше быть нам в рабстве у Египтян, нежели умереть в пустыне.

Исх 14:10–12

Моисей укоряет своих боязливых последователей, призывая их верить в дух, который вывел их из рук угнетателей. Столп света и тьмы, ведущий избранный народ, меняет положение, преграждая путь приближающимся египтянам. Именно в этот момент власть Моисея над водой становится еще больше:

И сказал Господь Моисею: простри руку твою на море, и да обратятся воды на Египтян, на колесницы их и на всадников их.

И простер Моисей руку свою на море, и к утру вода возвратилась в свое место; а Египтяне бежали навстречу [воде]. Так потопил Господь Египтян среди моря.

И вода возвратилась и покрыла колесницы и всадников всего войска фараонова, вошедших за ними в море; не осталось ни одного из них.

А сыны Израилевы прошли по суше среди моря: воды [были] им стеною по правую и [стеною] по левую сторону.

Исх 14:26–29

Израильтяне – между молотом и наковальней. Красное море, распростертое перед ними и, в равной степени, перед египтянами – это вечный поток крови, паники и сумасшествий, порожденный худшей из тираний. Однако пути назад нет: армии египетского государства выстроились так, что отступление невозможно. Можно лишь найти путь сквозь кровь, неизвестность и возможности – через багровый хаос, ужасную, смертоносную переходную форму между камнем и пустыней. Моисей – это тот, кто совершает один шаг за другим и находит твердую почву; его, как и всех израильтян в это время, ведет тот самый инстинкт, на который полагаемся мы все, столкнувшись с неведомым. Мы все пытаемся найти свой путь, когда приходится покидать привычную и безопасную зону комфорта, – какой бы ложной и тиранической она ни была.

В мире мы воспринимаем не бесконечное множество мертвых и бессмысленных материальных объектов, а путь, ведущий вперед. Высший дух устраняет преграды с пути, если цель истинна, поскольку именно ею определяются как восприятие, так и модели внимания и действия. Дух, к которому мы искреннее всего взываем, неизбежно явится и поведет нас за собой. Это верно как в строгом смысле, так и метафизически. Само восприятие мотивировано. Истинный вождь призывает вечный дух бытия и становления, чтобы указать конечную цель, и тогда показывается путь, по которому можно пройти через воды, которые в ином случае погубили бы нас. Твердая почва, словно по волшебству, появляется под нашими ногами, когда мы смело и с чистой совестью идем вперед – устремив взор в небо, – к обещанной и надлежащей цели. Те же, кем овладел иной дух, подбивающий их плести интриги и строить козни, будут потоплены и истреблены.

В дальнейшем Моисей снова демонстрирует власть над стихией хаоса (как и способность управлять тиранией). Израильтяне останавливаются у колодца в Мерре после трех дней без воды, но вода в нем оказывается горькой. Бог показывает пророку дерево, которое тот бросает в воду, удаляя горечь. Что это значит? Что помощь, предлагаемая богоданным вождем, – это вода, которая вечно сладка. В Евангелии от Иоанна тоже есть история о том, как Христос встретил у колодца самарянку (иными словами, чужеземку). Он просит у нее воды, и она изумляется. «Иисус сказал ей в