Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

Кельтские и германские народы вплоть до их крещения сохраняли культ таких священных столбов… Тот же космогонический образ мы находим и у римлян, в Древней Индии: скамбха – Космический столб, а также у жителей Канарских островов и в еще более отдаленных культурах у таких племен, как квакиутль (Британская Колумбия) и нада с острова Флорес (Индонезия).

Квакиутль полагают, что медный столб пронизывает три космических уровня (Преисподнюю, Землю и Небо). Там, где он вонзается в Небо, находятся Врата в Высший Мир. Видимое начертание этого Космического столба в небе – Млечный Путь. И это деяние богов по созданию Вселенной повторяется и имитируется человеком в соответствии с его масштабом. Axis Mundi, которую мы видим в Небе в форме Млечного Пути, представляется в культовой постройке в виде Священного столба. Это столб из кедра длиной 10–12 метров, большая часть которого выходит за крышу культовой постройки. Он играет важнейшую роль в церемониях. Ведь именно он придает всей постройке космическую структуру. В ритуальных песнях постройка называется «наш Мир», а находящиеся в ней кандидаты для посвящения в совершеннолетие провозглашают: «Я нахожусь в Средоточии Мира… я нахожусь рядом с Опорой Мира» и т. п. Такое же отождествление Священного столба с Космической Опорой и культовой постройки с Вселенной мы находим у нада с острова Флорес. Жертвенный столб здесь называют «Небесным столпом», и предполагается, что он поддерживает Небо.

В соответствии с этим постановлением слова и искусной игры Бог наделяет Моисея способностью совершать другие чудеса: «Еще сказал ему Господь: положи руку твою к себе в пазуху. И он положил руку свою к себе в пазуху, вынул ее [из пазухи своей], и вот, рука его побелела от проказы, как снег. [Еще] сказал [ему Господь]: положи опять руку твою к себе в пазуху. И он положил руку свою к себе в пазуху; и вынул ее из пазухи своей, и вот, она опять стала такою же, как тело его» (Исх 4:6–7). Моисей овладевает даром играть на тонкой грани, отделяющей болезнь от здоровья, – такова символика жезла/змеи. Скажем, посох Асклепия – если вспомнить Древнюю Грецию – это почти универсальный медицинский символ. Гален, один из величайших врачей Древнего мира, указывал на его связь с жезлом/змеей Моисея:

Змея помещена на посох, поскольку существо это отличается долговечностью и здоровьем, а также говорят, что оно обладает силой возвращать себе молодость, сбрасывая кожу. Посох символизирует помощь, которую Асклепий оказывает больным, а змея – силу исцеления, которой он обладает…

Образ посоха, обвитого змеей, восходит ко временам, когда Моисей поместил на шест в пустыне медного змея, и евреи, смотря на него, исцелялись от укусов змей, посланных Богом им в наказание.

К мотиву змеи/посоха мы вернемся чуть позже. Пока достаточно сказать, что Моисею дарована еще одна способность обращать воду в кровь, суть жизни: «…если же не поверят и двум сим знамениям и не послушают голоса твоего, то возьми воды из реки и вылей на сушу; и вода, взятая из реки, сделается кровью на суше» (Исх 4:9). Это третье чудо устанавливает закономерность: одно – случайность, два – повод задуматься, а три – уже риторически убедительны и запоминаются, возможно, потому, что выводят наблюдателя из сферы игнорируемой случайности. Итак, Моисей получил убедительное доказательство магии, которой мог бы владеть, если бы выбрал путь вождя. Тем не менее, несмотря на глубины, которые он познал, и на овладение волшебными силами, им по-прежнему владеют неуверенность и сомнения. Однако это должно вызвать сочувствие – а не осуждение, способное перейти в резкую критику в воображении проницательного и внимательного читателя. Мы все хотели бы думать, что, испытав ряд чудес – одно, два, три – мы немедленно стали бы решительными, бескомпромиссными и преданными последователями Бога и устремились бы к высшему. Однако наша вера не настолько сильна – мы столь же упрямы и жестокосердны, как фараон; столь же склонны к тирании в любой сфере, где властвуем, какой бы незначительной и мелкой она ни была. Если во всех наших порочных стремлениях нам не удалось поймать в ловушку других невинных, мы можем по крайней мере тиранить наши мелкие субъективные «я», отвергая неудобную информацию, насколько бы необходимой она ни была для сохранения здравомыслия окружающих и для защиты наших столь же уязвимых будущих «я». Поэтому нам, по всей видимости, легко посочувствовать охваченному сомнениями Моисею.

Будущий пророк тревожится при мысли о том, что ни египтяне, ни евреи ему просто не поверят, – не говоря уже о том, чтобы его речи преобразили социум. Он выражает свои сомнения, смиренно (или, возможно, в страхе) оговаривая себя самого: «И сказал Моисей Господу: о, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен» (Исх 4:10). Неудивительно, что человеку без талантов ритора трудно представить себя в роли вождя. Как руководить людьми, если вы даже не можете общаться? Однако можно было бы возразить (как Бог почти сразу и делает), что избранный пророк переоценивает необходимость бойкой речи и недооценивает влияние божественной истины, насколько бы невнятно та ни была произнесена, – а кроме того, не будем забывать, что нет никаких веских оправданий для того, чтобы не идти вперед, когда нас призывают, независимо от наших личных недостатков или ошибок. Поэтому Бог упрекает Моисея за недостаток веры – или поощряет его, в зависимости от точки зрения: «Господь сказал [Моисею]: кто дал уста человеку? кто делает немым, или глухим, или зрячим, или слепым? не Я ли Господь [Бог]? итак пойди, и Я буду при устах твоих и научу тебя, что тебе говорить» (Исх 4:11–12). Что значит говорить словами Бога? Разве мы не встречали немногословных людей, чьи слова столь серьезны, глубоки и искренни, что все, кто их слышит, слушают и размышляют?

Божественное открывает Моисею еще одну истину: никто еще не делал того, что предстоит сделать названному вождю израильтян, – не предпринимал великого жизненного приключения, – в одиночку. Пусть он и избран Богом как предводитель, многое нужно сделать и остальным – так было с Лотом, Сарой и другими союзниками и соплеменниками Аврама. Поэтому Бог велит Моисею объединиться со своим братом Аароном, прекрасным оратором:

разве нет у тебя Аарона брата, Левитянина? Я знаю, что он может говорить [вместо тебя], и вот,