Мальчик, который спас Землю - Дидье ван Ковелер

не любовь, а добросердечие, желание успокоить свою совесть! Ты как все… Что я для вас такое? Ставка в игре. Сегодня скидываемся на день рождения, завтра соберем деньги на погребальный венок! Да надоело мне считать дни, ясно? Я хочу сдохнуть – сейчас, немедленно!

– Ну давай…

Ее естественная мягкость в момент погасила мой гнев. Она сунула руку в карман разноцветного плаща, достала круглую таблетку и протянула мне, тяжело вздохнув.

– Хочешь умереть? Пожалуйста! Ты прав, ни к чему длить ожидание.

Я недоверчиво разглядываю лимонно-желтую пилюлю, которую она кладет мне на ладонь.

– Глотай и отбудешь на тот свет через десять секунд, не страдая и не заморачиваясь. У тебя просто остановится сердце. Это phyllobates terribilis, биологический яд. Не вредит окружающей среде. Пока. – Она поворачивается чтобы уйти.

– Ты совсем рехнулась, если так со мной разговариваешь!

Она застывает на пороге, поворачивает голову и продолжает тем же легкомысленным тоном:

– В чем проблема? Твое самоубийство поможет планете быстрее умереть, но ты сам ничего не почувствуешь. Ты ведь этого хочешь, да?

Таблетка упала на кровать, и клоунесса продолжила, слегка понизив голос:

– Это яд колумбийской лягушки. Ускоренная версия твоей болезни: нейроны мгновенно блокируются и не могут передавать сигналы другим клеткам. Человек умирает, потому что отказывают все внутренние органы.

Глаза у меня на мокром месте, но я выдерживаю ее взгляд. Не хватает только расплакаться при тебе, мерзавка. Подражая ее тону, отвечаю:

– Все ясно, сообщение получено!

– Вот и прекрасно. Теперь, чтобы убить время в ожидании, можешь слать добрые волны 103, 612 и 809-му.

– Это еще что такое?

– Номера коек. На них лежат паллиативные, но без спасительной пилюли.

– А как это – слать «добрые волны»? Желать выздоровления или скорейшей смерти?

Она отвечает после паузы:

– Сам решай.

Убавив агрессии, интересуюсь, могу ли рассчитывать на взаимность от этих номеров.

– Избавься от подобных идей, малыш. В их интересах и в своих. Думая, что надеешься получить взамен, ослабляешь то, что даешь.

На этой фразе она выходит.

Удивительно, как быстро ядовитая пилюля примиряет человека с жизнью! Только потому, что возвращаешь себе власть. Решает не болезнь и не врач, а пациент. Напрасно я твержу себе: «Маловероятно, что в кармане у клоунессы лежит колумбийский яд, а желтая таблетка – скорее всего Smarties…» – мне внезапно захотелось сражаться за что-то еще, кроме себя. Раз Мария-Клоунесса подталкивает меня к самоубийству, чтобы я назло ей забыл о желании отдать концы, значит, стоит выжить.

В суеверном порыве я прячу пилюлю в салфетку, засовываю в ящик прикроватной тумбочки – как оберег – и пытаюсь отыскать номера коек, которые должен бомбардировать добрыми мыслями. 103… 612… Не хватает третьего. Плевать, двум первым больше достанется. Не знаю, кто на них лежит, но наверняка взрослые пациенты, на нашем четвертом этаже номера палат начинаются на 4. Клоунесса не дала мне детских номеров, чтобы сложнее было проверить результат.

Все, начали. Я концентрируюсь на матрасе, подушке, стойках капельниц и рикошетом посылаю больным волны исцеления, счастливого изумления и воображаю, как они стремительно одеваются, возвращаются домой с маленьким чемоданчиком в руке, обнимают родных, гладят подпрыгивающую от счастья собаку, снова играют в футбол… На стрельбе по тарелочкам появляются медсестры – вид у них загадочный – с меренгово-клубничным тортиком, в который вставлена не догоревшая после завтрака свеча. Не оставив времени на задувание, они протягивают мне пухлый конверт с головой Микки Мауса. Я заглядываю внутрь: о боги! Там лежит билет в Парижский Диснейленд на день открытия после реконструкции, через два с половиной месяца.

Фату многозначительно улыбается, подтекст ясен: я должен продержаться.

Сглатываю слюну, давлюсь словами благодарности, но не могу удержаться и спрашиваю:

– Я думал, это была… клоунесса?

– ?..

– Мой подарок.

Они хмурят брови, спрашивают, о ком я говорю. Только тут я осознаю, что ни одна из них не видела, как она выходила из моей палаты, и не в курсе ее присутствия в отделении. Все выглядят искренними. Вывод ясен: или меня водят за нос, или никакой Марии-Клоунессы не было! А был глюк – вторичный эффект от впрыскивания морфия… Есть, правда, еще один вариант: она не человек и невидима для всех менее смертных, чем я.

Мне хотелось все прояснить, и я едва не задал вопрос, но убоялся ответа. Его возможных последствий. Если я вижу нереальных людей, это попахивает терминальной стадией, а мне не хочется портить людям праздник. Доведя голос до максимально жизнерадостной ноты, спрашиваю, кто пойдет со мной в Диснейленд. Пальчик поднимает Амандина, самая красивая из всех. Она очень мило краснеет.

– Мы бросили жребий, – уточняет Фату с привычной ворчливой застенчивостью. – Давай-ка, принимайся за торт, а то совсем растает.

Дамы разделили угощение на четыре части, мы все съели, и они ушли, забрав коробку и оставив мне свечу. Для будущего года. В том случае, если… С болью в сердце я убрал ее в ящик. Положил рядом с ядом.

Большую часть второй половины дня я предавался раздумьям. Как медсестры успели бы допросить аниматоршу и выяснить столько информации, известной мне одному, не говоря уж о падении легавого при «отскоке дерева», если даже я об этом понятия не имел? Никто в обычной жизни так не усердствует ради другого человека. Ну да, я всегда был их любимчиком, потому что меня никто не навещал, и все же…

С другой стороны, если верна версия с глюками, придется признать, что два реальных предмета – пустая бутылочка из-под водки и желтая пилюля – достались мне от кого-то другого в обстоятельствах, о которых я напрочь забыл. А послание адвоката, еще до того, как я его получил, спровоцировало некий вещий сон, в котором воображаемый клоун предсказал мне будущее, которое сбудется, если я сумею изменить прошлое. Это объяснение – между прочим, самое рациональное! – не выдерживает никакой критики.

* * *

В 16:00 прибыл торт от папы: эту шоколадную пирамиду заказал у люксового пекаря его адвокат. К торту прилагалась поздравительная открытка. Почерк был чужой, но я слышал его голос в каждом продиктованном слове.

Дорогой мой мальчик!

Пусть эта дата ВОЗрождения станет обещанием грядущего дня, когда я наконец смогу обнять тебя. Мне сейчас трудно общаться, но ты не волнуйся, все хорошо. Ты видел письмо мадам Иснар? Это свалившееся мне на голову чудо. Обвинения в езде в нетрезвом состоянии с меня сняты, и предварительное заключение утратило смысл. С судьей побеседовали, и он сообщил, что освобождение – вопрос административных сроков. В любом случае к Рождеству