Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени

В момент, когда быстрое и неожиданное вмешательство этих духов заставило меня внезапно увидеть себя во сне в горной стране в сопровождении художников и друзей, мой ум был занят каким-то совершенно другим сновидением, ход которого неизбежно подвергся более-менее полному изменению; и всякий раз, когда подобное событие будет иметь место, определённо, произойдёт то же самое. Итак, хорошо поразмыслив, мы заключаем: если внезапно вызванные идеи могли бы слиться с текущим сновидением, то ум не замедлил бы осуществить это слияние (хорошо или плохо); если же это слияние оказывается слишком трудным и, прежде всего, если это новое ощущение внедряется в бессюжетное сновидение, то будет иметь место внезапное изменение картины, стирание всего предшествующего, и освобождение места новому кругу идей. Наконец, если, благодаря своей живости или своему характеру, это внезапно воспринятое ощущение требует для поддержки первичной идеи, которую оно порождает, целую вереницу вторичных идей, то мы увидим как в уме осуществляется какой-то вид ретроспективных иллюзий, в результате которых нам снится последовательность определённых образов и событий в логическом порядке их возникновения, тогда как наше воображение, наоборот, будет вызывать их в обратном порядке их естественного хода, восходя от конца к началу, подобно тому, когда бегло просматривают какую-то книгу, начиная с последней главы и заканчивая введением[115].

Поясним это примером: меня укусил комар, и мне приснилось, что я сражаюсь на дуэли и мне пронзили шпагой руку. Но мне не приснилось, что я получил этот удар шпагой ни с того ни с сего, т. е. без определённого рода приготовлений. Итак, всё началось со ссоры; мне нанесли какое-то оскорбление, или же это я сам кого-то спровоцировал. Вмешались друзья; была предложена и принята дуэль; были оговорены условия и исполнены все приготовления. Наконец, скрестились шпаги, и только после всех этих предварительных событий, я почувствовал, как острое лезвие пронзает мне руку. Однако, очевидно, что прямая и непосредственная причина этого сновидения — укус комара — сообщила мне идею получения удара шпагой тотчас же, через аналогию ощущений и без какого-либо перехода. Та ссора, сбежавшиеся друзья, подготовка к схватке, которые, как мне казалось, приснились сначала, являются, таким образом, ничем иным, как вторичными идеями, следствиями идеи первичной, которые не могли существовать до того, как первоидея, за которой они последовали, сама возникла от непредвиденного случая.

Так что же всё-таки произошло в моём уме?

Как только внезапно была вызвана первичная идея удара шпагой, я немедленно, посредством цепи вторичных идей, представил себе различные обстоятельства, которые могли бы привести меня к получению такового. Сначала я увидел в руке шпагу; затем я подумал о секундантах, которые должны были у меня быть, затем о происшествии, которое могло бы привести к этой схватке, и т. д. и т. п. И всё это, что я себе так представлял, восходя ходом идей к их источнику, последовательно рисовалось перед глазами моего ума со скоростью мысли (т. е. почти мгновенно), я оказался игрушкой иллюзии, которая не могла быть не без какой-то аналогии с теми оптическими постановками, когда глаз, обманутый сочетаниями, находящимися за пределами обычных законов зрения, видит на переднем плане объекты, в действительности находящиеся в глубине картины; я представил себе, что увидел во сне все эти вещи в логическом порядке их следования, тогда как самая удалённая от развязки идея была, в отличие от той, что приснилась мне последней, той, что возникла в момент самого пробуждения, когда эта развязка внезапно меня разбудила.

Сновидения, в которых снится прохождение через какие-то мучительные испытания почти всегда сопровождаются подлинным чувством страдания, как также и те, которые носят чувственный характер, не возникают без того, чтобы мы не испытывали ощущений, связанных с их бурными образами. Это согласие между причиной и следствием имеет место в совершенно различных условиях. То это мысль, которая предшествует ощущению. То это ощущение, предшествующее мысли. То это образы представляются уму сновидца, вызванные естественным ходом его идей и оживлённых иллюзией сновидения, и заставляют его сновидеть, что он действительно испытывает ощущения, находящиеся в связи с теми, которые он представляет. То ощущение, порождающее идею причины, которая могла бы к нему привести; в этом случае и возникает то явление ретроспективной иллюзии, которое я только что описал.

Конечно, не всегда легко установить, к какому из этих двух источников следует отнести мучительное или страстное сновидение. Род сновидений, которые Гораций не боялся воспевать в своём путешествии в Брундизий, являются очень характерными примерами той двойной инициативы, попеременно осуществляемой ощущением над идеей или идеей над ощущением.

Условия относительной изоляции, тепло мягкой постели, влияние плотного ужина, прикосновения или раздражающие запахи, одним словом, материальные причины возбуждают в нашем организме (когда мы сновидим) ощущения, связанные с эмоциями того класса, о котором идёт речь. К этому приводит автоматическая работа порождающих функций; она разрабатывается тихо, ни изменяя, ни прерывая сначала ход существующего сновидения. Настаёт момент, однако, когда сила нервного позыва становится такой, что ум больше не может оставаться чуждым тому, что происходит в теле человека. Именно тогда он начинает сразу же представлять себе видения, которые находятся в связи с так сильно переживаемыми ощущениями; именно тогда возникает явление ретроспекции. В таких случаях попытайтесь схватить цепь ваших идей, восходя от последней иллюзии, которая у вас была, до тех, которые, кажется, её подготовили, и вы очень скоро найдёте решение непрерывности, критерия этих видов сновидений.

Например, мне снится, что я играю в бильярд в деревне с одним из своих соседей. Я сосредотачиваю всё своё внимание на трудном карамболе, но через мгновенье, скрытые и стихийные движения моего организма спровоцировали появление какого-то образа, связанного с их позывами, и внезапно передо мною появляется одна молодая и очаровательная женщина, которая сводит сновидение с бильярдом на нет и вызывает скорое пробуждение. Едва проснувшись, я обращаюсь к моим воспоминаниям. Я ещё вижу эту молодую женщину в её наряде, в спальне помпезного стиля. Кажется, я вспоминаю, что перед тем как попасть в эту комнату, я прошёл через несколько безлюдных комнат в таком же стиле и в таком же богатом убранстве; до этого я обманул бдительность одного старого швейцара-негра, дремавшего возле какой-то урны античной формы; ещё до этого я был на небольшой безлюдной улице; но здесь моя память полностью изменила мне: я не мог объяснить себе, как я попал на эту улицу, что было раньше. Раньше был только бильярдный зал и жаркая партия с моим соседом. Именно здесь имеется разрыв. Начинание последнего сновидения всецело принадлежит тому стихийному ощущению,