Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени

сделать и шага, я увидел, как дерево придавило моих товарищей, и возникшая от этого эмоция разбудила меня.

На этот раз я был совершенно уверен, что понял, как человек засыпает и как начинается сновидение».

Продолжу приводить примеры из моих тетрадей:

«Я закрыл глаза, чтобы уснуть, думая при этом о некоторых вещах, виденных мною этим вечером в одном из магазинов по улице Риволи; в моей памяти всплыли арки той улицы, и я мельком видел, как вдали вырисовываются и повторяются освещённые арки. Вскоре это уже был змей, покрытый блестящими чешуйками, который извивался перед глазами моего ума. Множество нечётких образов служили ему в качестве обстановки. Картины исчезали и видоизменялись очень быстро. Этот длинный огненный змей принял вид длинной запыленной дороги, выжженной летним солнцем. Тут же я оказался на этой дороге, и ожили воспоминания об Испании. Я беседовал с каким-то погонщиком мулов с пончо на плечах; я слышал, как звенели колокольчики на его мулах; он рассказывал мне какую-то историю. Пейзаж соответствовал главному сюжету; с этого момента переход от бодрствования ко сну полностью завершился. Я был во власти иллюзий осознанного сновидения[88]. Я предложил погонщику мулов нож, который ему видимо понравился, взамен очень красивого старинного медальона, что он мне показывал. В этот момент я внезапно был выдернут из своего сна внешней причиной. Я спал примерно десять минут, согласно показаниям человека, который разбудил меня».

Следующее сновидение: «Я был слишком уставшим, проведя предшествующую ночь в дороге. Предвидя, что я быстро усну, я попросил одного моего друга сесть возле моей кровати и разбудить меня через пять-шесть минут, после того, как я крепко засну. Всё произошло, как я и желал. Он разбудил меня в момент, когда мне снилось, что я пытаюсь помешать одной собаке сожрать раненую птицу; сновидение было вполне сформировавшимся, и я сохранил о нём чёткое впечатление по пробуждении. Сразу же я погрузился в воспоминания, и восстановил весь ход событий: Среди первых появившихся силуэтов, я разглядел нечто, похожее на пучок поднимающихся стрел, которые затем раскрылись и образовали одну из тех длинных корзин, в которых в банях разогревают бельё. Появились белые полотенца за ветвями ивы [корзины плетут из ивовых прутьев]. Вскоре веточки ивы стали утончаться, изгибаться, вращаться, наконец, превращаться в зелёный куст, посреди которого взмыло раскидистое дерево. С другой стороны куста появилась белая собака (явная метаморфоза полотенец), которая пыталась пробраться сквозь куст, тогда как у моих ног на траве порхала раненая птица [подстреленная стрелой]. Когда собака пробралась сквозь густые кустарники, я стал её отгонять ударами палки, и в этот момент меня разбудили. Состояние сновидения полностью определилось уже спустя несколько мгновений».

В этих четырёх примерах, переход от состояния бодрствования к состоянию сновидения осуществлялся посредством зрительных воспоминаний, которые постепенно принимали характер живой и цветной реальности. В другой раз переход осуществился через звуковые воспоминания. Мне снились некоторые спорные мнения, когда возражают сами себе и это возражение вставляют в уста воображаемого человека, какого-нибудь знакомого. Этот знакомый появляется и вот начинается разговор с собеседником, который таким образом образует первый, ясно вызванный образ, первый элемент настоящего сновидения. Я записал шестнадцать наблюдений такого рода. Приведу один, который мне кажется ясным и определяющим:

«Вот как я заснул вчера вечером; этим утром я это совершенно отчётливо вспомнил. Тогда, когда я был в процессе засыпания, когда сон ещё не настал, но уже не было бодрствования, в моём уме всплыла идея о множественности миров; труд Фонтенеля[89] на эту тему был прочитан мною тем днём, я вспомнил несколько возражений, которые у меня возникли; я их приписал, не знаю почему, какому-то человеку в чёрном плаще и парике, и я долго дискутировал с ним. Я полагаю, что моё сновидение собственно и началось с этой воображаемой дискуссии, ибо я точно помню, что я ещё не спал, и что у меня не было ещё никаких видений, когда я прокручивал у себя в голове её первые элементы. Быть может, человек в парике был навеян мне портретом Фонтенеля, помещённым в книге, которую я читал. Этот человек, с которым я дискутировал, всегда вытаскивал из кармана какой-то инструмент крайне странной формы, и т. д. и т. п». Далее следует пересказ сновидения, которое с этого момента было полностью сформировавшимся.

Итак, переход от бодрствования ко сну, от мышления бодрствующего человека к сновидению человека спящего может осуществляться постепенно без какого бы то ни было разрыва в цепочке идей, без наличия между этими двумя состояниями какого-то особого состояния ума. Глаза тела закрываются реальному миру, только чтобы позволить глазам ума открыться миру фантазий и воспоминаний.

Я уже сделал замечание, что в те минуты бессонницы, когда уже долго ждут сна, одним из самых верных признаков того, что он приближается, есть видение, каким бы мимолётным оно ни было, какого-нибудь отчётливого и цветного образа среди неопределённых теней, которые сопровождают идеи полуспящего человека. Добавлю, что более чем двадцать опытов доказали мне, что интенсивность в живости образов всегда связана с глубиной сна, в том смысле, что чем глубже сон, тем более живы образы, и наоборот.

Наблюдения, которые подвели меня к этому заключению, полностью противоположному взглядам стольких писателей, не все одинаковой природы; не все они относятся к сновидениям только первого сна; но, пользуясь свободой, которую я оставляю за собой, перескакивать иногда с одной темы на другую, когда меня к тому понукает какая-нибудь ассоциация идей, думаю, здесь можно сделать отступление.

Во-первых, часто заставляя себя пробуждаться в различные часы ночи и оценивая глубину своего сна по той трудности, которую я испытывал с пробуждением, я постоянно наблюдал, что чем живее было моё сновидение, тем большей была эта трудность. Когда, простым усилием воли мне удавалось проснуться (из сновидения, в котором я сохранял чувство [=осознание] своего настоящего положения), я всегда замечал, что для того, чтобы стряхнуть с себя вполне осознанное сновидение, требуется гораздо большее усилие, чем чтобы прогнать несвязные видения, бледные и неопределённые картины.

Те, кто пытаются объяснять все явления сновидений соображениями физического порядка, скажут вам, что относительная интенсивность сна зависит исключительно от состояния органов. Я же скажу, что в сновидениях, как и в жизни, происходит постоянное воздействие, как телесного на душевное, так и душевного на телесное. Если онемение тела, под влиянием чисто физических причин, приводит к той изоляции[90] ума, которая составляет сновидение, то ум, в свою очередь, действует на материю и увеличивает или уменьшает онемелость тела.

В момент засыпания сильно сосредоточьте