Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

использовали совершенные сталинским режимом преступления для дискредитации социализма. Сталина изображали как логическое развитие идей коммунизма, а не как диктатора, применявшего тактики террора против лидеров и мыслителей, которые хотели построить другой коммунизм.

Есть и историки, которые резко осуждают существующую, по их мнению, левацкую манеру скрывать и преуменьшать значение событий, происходивших в странах с коммунистическим режимом на протяжении последнего столетия, только ради того чтобы поддержать философию коммунизма.

В «Черной книге коммунизма» перечисляются преступления коммунистических режимов прошлого столетия. Некоторые утверждают, что она хоронит «миф о добрых отцах-основателях»[221][222][223][224]. Как пишет исследовательница Бронвен Макши, «очень многие до сих пор фанатично верят в сказку о том, что марксизм-ленинизм – это невинная по своей сути идеология, а сталинизм – ее искажение, а не естественное развитие… Подобные приверженцы левых идей до сих пор верят в (псевдо)науку о человеческой истории и отказываются видеть, какой адской смесью был коктейль марксизма-ленинизма».

Хотя моя работа не предполагает обзора советского наследия, вопрос о том, была ли порочна эта идеология по своей природе или же вина лежит на диктаторах, злоупотреблявших властью во имя идеологии, фундаментален. Он может в более глобальном, общем плане помочь нам понять, почему происходит насилие в мире и нашем сообществе и какое участие в этом насилии принимаем мы сами.

Устранение лидеров как психологический процесс

Что нами движет – идеология или власть?

Наша способность мечтать об изменении мира и склонность любой ценой сохранять существующий порядок проецируется на лидеров. Мы эмоционально рассуждаем о своем мировоззрении. И хотя зачастую наши дискуссии могут казаться спорами об идеологии, это скорее споры о власти.

Холодная война между США и СССР казалась борьбой двух идеологий (капитализма и коммунизма или демократии и социализма), а на самом деле была противостоянием сил. Высокие идеалы всегда использовались для порабощения и угнетения других. Почти любую великую (или чуть менее великую) идею можно использовать для пробуждения идеалов и высоких чувств, а вслед за ними – податливости и способности терроризировать окружающих.

Общий вопрос: что заставляет подчиняться нас как личность и коллектив? Идеология? Или сила и возможность действовать от ее имени? Неважно, действуем ли мы как родители, преподаватели, любовники или граждане, – мы часто путаем идеологию и навязывание идеологии. Чем меньше мы осознаем эту свою склонность, тем скорее готовы поддержать лидера или правительство, когда они используют наши идеалы или сильные чувства по поводу этих идеалов с целью захватить власть и насадить контроль.

Мечты дают возможности и открывают для общества новые дороги. Люди вынашивают мечты. Часто еще можно сказать, что лидер – это персонифицированная мечта[225]. Если лидера отождествляют с мечтой, которая идет вразрез с доминирующим мировоззрением, его могут начать преследовать.

Демократия и власть

Мы очень часто определяем демократию через власть. Иногда говорим о балансе сил. Мы думаем, что одна идея или человек одерживает победу над другими. Нам даже кажется, что демократию можно установить силой. Мы говорим: «правит большинство». Арнольд Минделл пишет, что нами движет не та или иная идея, а собственные эмоции, внутренняя напряженность и затяжные конфликты, атмосфера между нами и неким основополагающим полем, которая не только определяет взаимоотношения между людьми, но и в конечном итоге объединяет их[226]. Нами руководит голос, идея, звучащая где-то на задворках сознания и еще толком не услышанная, нами руководит взаимосвязь между старым и новым, между доминирующим и подавляемым. Нас ведет история. И нам нужны лидеры, способные наладить эту взаимосвязь, понять, как велико значение разнообразия, конфликта, противоречивых чувств и многогранности нашего существования. Минделл называет это «глубокой демократией».

Вершина айсберга

Мировосприятие, основанное на понятиях силы, когда один подавляет другого, можно сделать нормой только посредством запугивания и террора. Если ты запуган, то сделаешь все, что от тебя требуют. Нам часто доводилось слышать: «Я не боялся, что убьют меня, – мне стало страшно, когда пригрозили убить моего друга, ребенка, семью, близких».

Тактики террора – лишь вершина айсберга, основание которого формировалось на протяжении всей истории. Психологические качества, которые делают возможным применение таких тактик, присущи нам изначально.

Очень важно изучать психологию лидерства и понимать, что нами движет, потому что мы начинаем участвовать в реализации тактик террора задолго до того, как они принимают крайние формы. Мы слишком легко принимаем ограниченную идеологию, основанную на устрашении и подавлении.

Лидерство как роль

Во многих общественных и политических движениях присутствует осознание того, что лидер – это не только личность, но и «роль», которую можно исполнить хорошо или не очень. И хотя лидер заставляет последователей двигаться вперед, они оказывают ему ту же услугу[227]. Тактика террора, направленная на преследование лидеров, предполагает, что лидер один и движение не сможет существовать без него, как прежде. Но лидер – это нечто большее, чем просто человек. Поэтому такая тактика террора может быть «полезна» только в том смысле, что она на время ослабит значение лидерства[228]. Эту роль рано или поздно возьмет на себя кто-то другой. Либо дух лидера окажется настолько силен, что будет зажигать сердца людей на протяжении поколений.

Далай-лама бежал из Тибета в 1959 году. Но даже в изгнании он продолжает оставаться политическим и духовным лидером Тибета. Преданность тибетцев далай-ламе даже в его отсутствие поддерживает в них крепкий дух и веру в освобождение и независимость.

Рис. 10.4. «Воссоединение в Сере», Лхаса, 1993 г. c Нэнси Джо Джонсон. В монастыре Сера тибетский рабочий лелеет фото его святейшества далай-ламы. Хранить фотографии изгнанного лидера в Тибете запрещено

Рис. 10.5. Сын Стива Бико держит в руках деревянный кулак, принадлежавший его отцу. Стив Бико был убит в Южной Африке. (Фото Джулиан Эдельстайн)

Множество общественных движений пришли к пониманию того, что лидерство – это роль, которую могут исполнять сразу многие, и такая децентрализация зачастую гораздо больше способствует развитию и процветанию движения. Общественные движения создают коллегиальное руководство, чтобы избежать централизации. Лидерство – непостоянная субстанция, и его невозможно представить себе вне взаимоотношений. Если власть не сконцентрирована в руках одного человека, если каждый член движения – лидер или носит в себе черты лидерства, то преследовать лидера невозможно, конкретная мишень исчезает.

«Война с террором» сталкивается именно с такой ситуацией: у террористов нет единого вождя. Если убит один террорист, то можно прогнозировать появление нескольких других, особенно если преследуемые считаются борцами за свободу или героями. Если уничтожают одно звено терроризма, на его месте тут же возникнут другие. В этом плане преследование террористов только усугубляет проблему.

Анархическое движение предполагает рассредоточение лидерства. Само слово «анархия» произошло от греческого слова, обозначающего отсутствие лидера. Согласно анархическим взглядам, обществу не нужна централизованная власть[229]. В конце 1880-х годов анархисты в США хотели разрушить капиталистическое устройство общества, отменить классовую систему и уничтожить правительство[230]. «Новый анархизм»[231] был прародителем сегодняшнего антиглобализма. Анархию принято ассоциировать с хаосом, но часто случается так, что в группах по интересам и на в целом мирных или праздничных собраниях рабочих, молодежи, экоактивистов, пацифистов и многих других можно увидеть высокий уровень организации[232]. Из-за стремления анархистов «избавиться от лидера» и уничтожить старую систему, иногда с применением силы, саму «анархию» ассоциируют с насилием. Однако анархическая идеология основана на другой идее – идее о том, что концентрация власти в руках одного человека необязательна, поскольку быть лидером и нести ответственность за происходящее может каждый.

Многие из нас жалуются на поведение некоторых лидеров, возмущаются или шутят над ними. Но если бы мы воспринимали лидерство как роль, то были бы более склонны осознавать свою ответственность и брать эту роль на себя, а не уступать ее недостойным людям.

Второе рождение наших представлений о лидерстве

Мы склонны смотреть на лидерство как на победу одной