У жизни свой план. Самоподдержка в периоды тревоги и перемен - Латушкина Екатерина

Когда наступает кризисный момент, мы откатываемся назад до привычных нам механизмов. Мои защитники выстроили для меня такую линию обороны:

— С друзьями я стала встречаться реже, так как моя история на тот момент выглядела «неуспешной», а «неуспех — это поражение». Если я допустила сценарий, в котором я «неуспешна» или «потерпела поражение», значит, я «тупая», «не смогла всё предусмотреть».

— Я оценивала себя глазами знакомых, которые почему-то непременно осуждали меня за то, что мне плохо. «Тебе плохо, значит, ты слабая. А еще ты сама сделала такой выбор, а значит, не заслуживаешь сочувствия».

— Если я встречалась с друзьями, то старалась улыбаться, шутить, прятаться за маской цинизма, который анестезировал непризнанные на тот момент чувства.

— Приходя к психологу, я устраивала стендап с шуточками и нервным смехом, рассказывая о том, как нам сейчас сложно.

— Со многими я просто перестала общаться, не понимая, как объяснить, что происходит.

Защитные части оберегали от любой гипотетической возможности, что кто-то меня не поймет. Осудит. Подумает: «Напридумывали себе депрессий». Они сдерживали весь натиск эмоций — по поводу моего развода, неоднозначности начала новых отношений, депрессии рядом со мной, всех бытовых мелочей, которыми нужно заниматься, несмотря ни на что…

Если ваши защитники поступали так же, то в первую очередь их стоит за это поблагодарить: они старались и помогали как могли. Не зная, что у них есть взрослый вы, который может их поддержать. Не зная, что им не нужно справляться в одиночку.

Казалось бы, они делают всё правильно, стараются смотреть на проблемы как на задачи, с юмором относиться ко всему. Но отрицая сложность, пытаясь не замечать ее, исключая вероятность, что человек может нуждаться в помощи, они неимоверно устают.

Психолог, искренне мне сочувствуя, отмечала:

— Катя, вы рассказываете о таких сложных вещах, которые сейчас переживаете, и при этом смеетесь…

И я прекрасно понимала, что происходит, потому что нередко, так же сочувствуя, говорю своим клиентам те же самые слова.

Эти шутки и смех не от веселья. Они нужны для того, чтобы справиться, защититься от боли.

И вот я, такая «сильная», прячу натиск эмоций за щитом, чтобы, не дай бог, не показаться кому-то (особенно себе!) слабой, уязвимой, не дать кому-то подумать, что эта ситуация представляет для меня какую-то сложность. И попадаю в социальную изоляцию.

Я не позволяю никому себя поддержать, ни психологам, ни друзьям, ни коллегам, ни самой себе. Но сил уже не хватает, как будто стена, которую я из последних сил пытаюсь удержать, вот-вот обрушится на меня. Долго я еще буду шутить, не признавая очевидного?..

Общаясь с подругой, которая учится на психоаналитика, я в какой-то момент понимаю: «Блин, это все мне тяжело дается, я готова сломаться». Я пытаюсь сказать: «Мне сложно, мне тяжело». Но мой артикуляционный аппарат отказывается со мной сотрудничать. Только с третьего или четвертого раза мне удалось это выговорить. Конечно, я тут же получила поддержку, которая была мне так нужна.

Вопреки всем страхам, подруга меня не осудила, не перестала со мной общаться, не изменила своего отношения ко мне. Порой, когда человек, который не привык жаловаться, всегда сам ищет решения и стойко справляется с проблемами, признаётся, что ему тяжело, мы испытываем некоторое облегчение: «Фух, ему тоже тяжело, он тоже человек».

К психологу я стала приходить в том числе и для того, чтобы «поныть». Не только самосовершенствоваться без устали, как я привыкла. Не только показывать, как ловко раз за разом делаю лимонад из лимонов.

Остальным близким друзьям я тоже смогла рассказать, что едва справляюсь. И никто от меня не отвернулся. А одна из моих любимых подруг своими словами отразила и нормализовала для меня происходящее: «Я вообще не понимаю, как ты это вывозишь».

Разрешить себе получать поддержку, согласиться с тем, что не всё должно быть идеально, посильно, легко и быстро решаемо, — на деле раз за разом оказывается не слабостью, а силой. Признать, что ты переживаешь сложности или попросить о помощи, — это не значит раз и навсегда оказаться в зависимости от других. Это одна из стратегий, доступных нам, поскольку мы живем в мире людей, многие из которых готовы помочь и словом, и делом. Это расширяет наш диапазон взаимодействия с миром, открывает перед нами больше возможностей.

Держать лицо и включать режим «давайте сюда эти ваши проблемы, я их сейчас решать буду» — это стратегии, которые часто нас выручают. Но иногда случается перегруз: слишком много проблем за короткий отрезок времени или несложная с виду ситуация попадает прицельно в болевую точку, отчего переживания неприятным образом усиливаются до несоразмерных. В таком случае энергетическое обслуживание этих стратегий становится весьма затратным и поддерживать их получается всё сложнее и сложнее.

Другими словами, постоянно делать вид, что всё хорошо, когда внутри очень плохо, — крайне утомительное для мозга занятие. Под натиском эмоций, без права поделиться, рассказать, попросить помощи, дать себе отдых, ощущение «я больше не выдерживаю» может прорваться, как вода сквозь дамбу. И дальше либо предохранитель слетает, и человек может обнаружить себя рыдающим на полу в ванной. Либо, наоборот, включается другой предохранитель — экономии энергии, и проявляются симптомы депрессии.

Своевременно просить о поддержке можно и нужно — результаты часто приятно удивляют. Конечно, начинать лучше с теми людьми, с кем вы чувствуете себя в наибольшей безопасности.

Если кто-то не может или не хочет вам помочь, вы, на самом деле, в состоянии с этим справиться и пойти дальше. Отказы — это всегда неприятно, но умение их выдерживать открывает нам больше возможностей.

Многие живут как воин, который привык держаться, делать по максимуму, не жаловаться и сохранять хорошее настроение. Таким людям сложно рассказывать о своих проблемах из-за боязни выглядеть слабыми, никчемными: «Если я признаю, что мне сейчас тяжело, то всё посыпется, я дам слабину и не смогу снова быть сильным». Но сильным человека делают гибкость и возможность выбирать разные стратегии в зависимости от ситуации. Эти пункты — важная часть личностной зрелости.

Признать, что тебе сложно, — смелый поступок, ведь в этом действительно скрыт некоторый риск. А смелость — это уже не проявление слабости.

Да, признав, что ситуация тяжелая, или дав себе время на отдых, человек может на какое-то время почувствовать себя не таким собранным, в чем-то ослабить контроль. Но это время необходимо для того, чтобы выдохнуть, получить сочувствие, разделить с кем-то свои сложности — не ради жалости к себе, а для адекватного утешения.

Многие воспринимают сочувствие как синоним жалости. Но это не одно и то же. Жалость проявляется словно с высоты чьего-то более высокого или более выгодного положения. В ней может читаться превосходство: «Мне тебя жаль». И большинству из нас по понятным причинам не хочется, чтобы к нам испытывали жалость. А жалость к себе действительно способна приобретать такую форму, когда человек, жалея себя, не в состоянии себе помочь.

Сочувствие же — это возможность находиться рядом, не выше и не ниже, возможность разделить то, что происходит.

Когда мой сын плачет (и мне неважно, по какому поводу), я присаживаюсь, чтобы быть с ним лицом к лицу. Обнимаю его, пытаюсь определить, что с ним происходит, произношу короткую фразу поддержки, например:

Это было обидно, да?

Ты не ожидал, что так выйдет. Должно быть, это неприятно.

Ты злишься?

Ты правда очень устал, я понимаю.

Я глажу его по спине и слежу за ритмом своего дыхания, чтобы сын постепенно синхронизировался с моим состоянием. Он может отрицать, говорить, что не устал, или кричать что-то в ответ, но мне уже не нужны слова — я просто могу быть рядом. Спустя какое-то время (раньше оно могло быть весьма продолжительным) сын успокаивается и идет играть дальше как ни в чем ни бывало.