Мы все нарциссы? Феномен нарциссизма от мифологии до патологии - Витторио Линджарди

Терапевт (раздраженным и презрительным тоном): Послушайте, если на то пошло, я хорошо знаю Шекспира и несколько раз смотрел «Короля Лира». А еще мне очень понравилась его интерпретация в фильме Куросавы «Ран». Я просто не помню, с чего начинается третий акт, вот и все, и не хочу тратить на это время.

Пациент: Какие мы гиперчувствительные…

Терапевт: Я всего лишь объяснил, как обстоят дела. Потому что, что бы вы там ни думали, я уверен, что хорошо знаю Шекспира!

В своей работе мне случалось замечать негативные реляционные спирали, при которых терапевт отказывается признавать и даже отрицает свой гнев или фрустрацию и вместо них начинает изображать в ответ на грубость гиперэмпатию и сочувствие, тем самым с очевидным эффектом бумеранга вызывая у пациента еще большее презрение (и неосознанную зависть). Эти наблюдения становятся еще более актуальными, когда мы имеем дело с психопатическим пациентом, склонным рассматривать любое проявление доброты как слабость, которую можно использовать в своих интересах.

Достоинствами терапевта являются внимание, забота и терпение; он может считать себя садовником, которому положено знать, что сад нарциссов полон колючек. А еще он должен знать, что (хотя однозначных рекомендаций, поддерживаемых большинством специалистов в области психического здоровья, не существует) длительная психодинамическая терапия является эффективным способом работы с нарциссами невротического и пограничного уровней организации личности (но не со злокачественными нарциссами и тем более не с психопатическими). Другие подходы к лечению нарциссического расстройства или исходят из исследований привязанности и уделяют особое внимание дефициту ментализации (психический процесс, посредством которого мы воспринимаем свои и чужие действия как имеющие значение, то есть намеренные, психически обусловленные), или основываются на когнитивной матрице и применяют так называемую метакогнитивную межличностную терапию к наиболее дисфункциональным моделям мышления и отношений.

За пределами теоретической ограды, порой вводящей в заблуждение, психодинамическая модель, как мне кажется, продолжает давать крайне полезные рекомендации по лечению нарциссических пациентов. Как мы уже видели, Кохут подчеркивает важность эмпатической настройки и исследования неизбежных эмпатических неудач терапевта, умеющего противостоять искушению слишком рано столкнуть пациента с его всемогуществом и нереалистичностью. Кернберг рекомендует тактично, но четко рассказать пациенту о наличии и функционировании защит от стыда, зависти и нормальной зависимости. Современные клиницисты скорее склонны использовать комплексный подход, сталкивая пациента со своими защитами, когда они видны и актуальны, но в то же время эмпатически настраиваясь на его глубинную боль и уязвимость. Обращаясь к вопросу об излечимости нарциссов, Майкл Стоун утверждает, что в случае наиболее злокачественных – садистских или психопатических – проявлений нарциссизма аналитический подход работает скорее как сдерживающий, а не как преобразующий. Нарциссическая зависть может, помимо прочего, лежать в основе страха улучшения в процессе терапии, поскольку улучшение свидетельствует как о том, что есть что улучшать, так и о том, что кто-то способен нас улучшить… Таким образом, при самых коварных формах нарциссизма прогресс идет медленно, но заметно. И первыми его замечают близкие пациента.

Некоторые важные индикаторы изменений нарцисса можем перечислить и мы: на работе это повышение способности к продуктивному сотрудничеству и подстройка своих устремлений под реальные возможности (уменьшение болезненного несоответствия между ожиданиями и идеалами, с одной стороны, ресурсами и возможностями – с другой); в межличностных отношениях – снижение склонности к обесцениванию и отстранению от других, повышение способности доверять им и заботиться о них; повышение способности понимать свой внутренний мир, переносить и регулировать сильные эмоции, управлять колебаниями настроения и самооценки. Мне очень нравятся слова, которыми Кохут описывает цели своей терапии: «Возросшая способность пациента ободриться от дружеского жеста, когда приятель молча обнимает его за плечи; недавно достигнутая или вновь обретенная возможность находить силы и утешение в прослушивании музыки; ощущение возросшей гармонии с насущными вопросами группы, к которой пациент принадлежит; приобретенная способность с радостью демонстрировать результаты своего творчества для получения одобрения аудитории».

Хорошая терапия может помочь нам сотворить чудо, изображенное на карикатуре Ги Бийу «Отражение» (Guy Billout, 1984): однажды, подобно Нарциссу, мы посмотрим на отражение в воде, но вместо того, чтобы увидеть идентичный нам образ, мы с удивлением увидим немного другого себя, который поприветствует нас. По воле случая художник изобразил именно садовника…

Господство нелюбви

Оскар Уайльд написал продолжение мифа о Нарциссе. В нем после смерти юноши ручей стал соленым от слез. Лесные нимфы, расплетая косы у ручья, обсуждают, что горький плач ручья им понятен, ведь Нарцисс был так красив. «Ах, Нарцисс был красив?» – спрашивает ручей. «Кому, как не тебе, это знать? – хором восклицают нимфы. – В зеркало твоих вод он смотрелся, любуясь своей красотой». Но причины страданий ручья, как он признается изумленным нимфам, совсем не в красоте Нарцисса: ручей любил Нарцисса за то, что мог любоваться своей красотой в зеркале его глаз, когда юноша склонялся над ним. В игре зеркал нарциссизм множится: когда мы видим в другом только самих себя, такие отношения ослепляют нас.

Неспособность увидеть другого лежит в основе сюжета фильма Ноа Баумбаха «Брачная история». Он рассказывает о том, как ненависть может проистекать из любви, презрение из нежности, подозрительность из доверия, злоба из преданности. Николь и Чарли любят друг друга и любят своего сына, но на этой любви лежит груз нарциссической близорукости: они оба, хотя и по-разному, не видят пространства, необходимого другому для роста. Николь чувствует, что ее жизнь оказалась в плену у жизни ее мужа, Чарли не думает, что его жизнь ограничивает жизнь Николь. Если бы жизнь пары была состязанием, они оба могли бы быть правы, но они оба ошибаются. Потому что пара – это хрупкое строение, которое легко превращается в инкубатор нарциссических притязаний и скрытого соперничества.

Рильке писал, что хорошее супружество – это то, в котором каждый назначает другого хранителем своего одиночества: «Эта более человечная любовь, которая будет бесконечно бережной, и тихой, и доброй, и ясной – и в сближении, и в разлуке, – будет подобна той, которую мы готовим в борьбе и трудностях, любви, чья сущность состоит в том, что два одиночества хранят, защищают и приветствуют друг друга»[45]. Вот чего не хватает соревнующимся друг с другом супругам Баумбаха: сентиментально неграмотные, они никогда не задумывались о сближении или разлуке; они могут перечислить добродетели своего супруга, а еще лучше – свои собственные, но на самом деле они