Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени

Тело истощается меньше, когда человек спит; оно живёт для себя самого, и является чуждым всему окружающему. Без сна человек не смог бы долго прожить, так как его мозг, его чувства, мускулы, в отличие от его внутренностей и всех внутренних жизненно важных органов не имеют той необъяснимой привилегии никогда не уставать.

Пока органы внешней жизни подвержены своего рода параличу, органы жизни внутренней не только продолжают действовать, но ещё и используют больше энергии.

Общей причиной, которая может вызвать нужду во сне является длительное осуществление функций, которые позволяют нам взаимодействовать с окружающими нас объектами, откуда проистекает усталость органов, которые связаны с этими функциями. Но почему они устают? Отчего те внутренние функций, которые постоянно в работе, никогда не испытывают такой же усталости и даже не требуют перерывов в работе? Какой физиолог раскроет эту тайну? Все врачи, не должны ли они воскликнуть с религиозным Галлером: Fateor me ignorare quare hi musculi non quiescunt, atque causam refundo in creatoris omnipotentiam, qui totum corpus nostrum simul fecit».

Итак, отдых органов, которые служат внешней жизни; удвоение деятельности функций внутренней жизни — таково определение сна, которое статья из Словаря Медицинских Наук приводит и пересказывает на все лады. Но если она констатирует удвоение действия многих функций животной жизни, она признаёт также, что такое же явление проявляется с не меньшей энергией в определённых мыслительных функциях, памяти и воображения, например, и это замечание совершенно естественно привело меня к размышлению, которое неоднократно возникло у меня в уме:

Не существует ли между законами, управляющими нашими физическими функциями и теми, которым подчиняются наши мыслительные способности, аналогии, заслуживающей нашего внимания?

Точно так же, как во время сна есть удвоение деятельности жизненных сил тела человека (внутренних и пассивных), обусловленное остановкой внешних сил, так развивается и удвоение силы и интенсивности в том, что я произвольно назвал бы пассивными мыслительными силами, такими как память и предоставленное самому себе воображение, тогда как заметно ослабленные внимание и воля — эти внешние силы души — не могут более действовать без усилия[44].

Массивные функции материальной жизни исполняются с тем большей силой и регулярностью во время сна, чем меньше мы осуществляем над ними действия, и в то же время, воображение и память, кажется, тем больше поглощают энергии мыслительной жизни, чем больше внимание и воля прекращают воздействовать на них. Тщетно требовать во время бодрствования от памяти и воображения тех чрезвычайных концепций, тех воспоминаний одновременно таких далёких и таких чётких, какие возникают сами собой, когда сновидец присутствует как зритель на стихийной игре пассивных способностей своего интеллекта.

Память и воображение, таким образом, оказываются, как и внутренние жизненно важные органы, неустающими. Лишь одни внимание и воля, как орудия деятельной жизни, нуждаются в отдыхе.

Если бы Монфалькон признал бесполезность попыток определить те первичные причины сна, которые являются частью великой тайны творения, то он, по крайней мере, определил бы действенные причины, которые он называет вторичными причинами, и которые он разделяет на шесть классов, давя им определяющие имена.

Эти различия могут иметь свою практичную пользу, когда изучают сновидения в их происхождении и их развитии. Вот почему я их здесь упомяну. Итак, вот они:

«1) Circumfusa [лат. окружающая среда]. Климат, ночь, темнота, холод, который гонит жизненную силу внутрь, и приводит даже к смерти, если ему поддаться и т. п.

2) Ingesta [питание]. Спиртные напитки, наркотики и т. д.

3) Excreta [выделения]. Сперматорея, кровотечения, сильные очищения, и т. п.

4) Applicata [примочки]. Тёплые ванны, наркотические мази.

5) Acta [действия]. Мышечная усталость, усталость чувств, нуждающихся в отдыхе и симпатическое вовлечение других. Пример: вечернее чтение; монотонный шум; мягкая доносящаяся издалека музыка и т. д.

6) Percepta [восприятия]. Сильные душевные страдания. Слёзы».

После этих вышеперечисленных шести причин сна, Монфалькон помещает аномальные причины, такие как кровоизлияние в мозг, летаргия, удушье газом, сдавливание мозга в некоторых хирургических случаях и в истерическом состоянии девушек; но состояние бесчувствия, к которому эти случаи приводят, могут ли они быть действительно отнесены ко сну? Что до меня, то я так не думаю, и пользуюсь возможностью заявить, что никакое из моих наблюдений это не подтверждает.

Что касается 5-го пункта, то, говоря так же как и Монфалькон об определённых мелодиях, звуках, созерцаниях, монотонных мелодиях, шуме листьев, журчании ручья, однотонном монологе, виде пшеничного поля, которое колышет ветер и т. д., как о действенных причинах, способных вызвать сон, Бартез замечает, что эти звуки или зрелища отвлекают наше внимание от всех других объектов, тогда как через их постоянное повторение они становятся для нас родными, таким образом, что мы постепенно прекращаем обращать на них внимание, что приводит ко сну.

Хотя он и не идёт дальше и ограничивается этим утверждением, не указывая нам почему, Бартез, как мне кажется, совершенно прав, и вот как, я думаю, этот факт должно разъяснить:

Переход от бодрствования ко сну всегда характеризуется более или менее продолжительным состоянием грезинья, в течение которого представления и воспоминания разворачиваются стихийно, согласно их законам ассоциации. Таким образом, очевидно необходимо, чтобы внимание было кратковременно остановлено, дабы эти грёзы могли возникнуть.

Когда, лёжа в постели, нам не даёт покоя какая-нибудь забота или мы с нетерпением ожидаем какого-нибудь желанного события, то мы инстинктивно пытаемся повернуть наш ум на другие мысли, не потому что эти мысли сами по себе несовместимы со сном, но потому что, по крайней мере, временно, их навязчивость должна быть устранена, чтобы овозможить то быстрое и стихийное разворачивание представлений и образов, что является необходимым переходом от бодрствования ко сну[45].

Только один сорт внимания может быть совместим с приближением сна — тот, который мы иногда уделяем определённым нарождающимся видениям, постоянство или превращения которых становятся отправной точкой настоящего сновидения. Но нужно заметить, что это уже внимание, перенесённое с внешней жизни на внутреннюю. Итак, констатируя это удаление активных операций мыслительного аппарата от всего того, что составляет внешнюю жизнь, и их обращение на воображаемую жизнь сновидения, мы, тем не менее, признаём, что способность внимания отнюдь не упраздняется; и что заявлять об упразднении этой способности, потому что мы прекращаем на момент её задействовать, — было бы почти как если сказать, что нужно закрыть глаза, чтобы увидеть образы от проекционного аппарата. Да, сперва нужно закрыть глаза от света извне, но только чтобы затем открыть их светлым картинам, которые появляются.

Что до характера и силы внимания, которое мы можем обращать на различные предметы наших сновидений, то я немного позже сделаю их объектом многочисленных