Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

(единого пути, или вечного потока бытия). «Естественные категории» инь и ян, представленные на рисунке 59, составляют наиболее существенные части Дао – основные матриархальные и патриархальные составные элементы опыта. Бо́льшая часть древней китайской философии (космология, медицина, политическая теория, религиозное мышление) основана на убеждении в том, что отклонения возникают из-за относительного избытка той или иной первичной субстанции. Цель китайского мудреца, врача, духовного учителя или общественного лидера – установить или восстановить гармонию между женским и мужским началом, а также определить и исправить ошибочные действия или безответственное бездействие, которые изначально привели к дисбалансу. Инь и ян изображаются в круге, символизирующем целостность; «огурцы», составляющие этот круг, противоположны, но сбалансированы. Изображение дополнительно усложняется наличием белой точки в черном «огурце», и наоборот. Слишком много хаоса порождает желание порядка, поэтому инь может стать матерью ян. И наоборот: слишком большой порядок порождает стремление к новизне, как противоядие от отупляющей предсказуемости. Таким образом, ян превращается в отца инь.

Фашист, который не хочет смотреть в лицо реальности и необходимости присутствия неизвестного, скрывает свою уязвимость в патологическом избытке порядка. Декадент, который отказывается видеть, что существование невозможно без порядка, прячет свою незрелость от других и самого себя в патологическом избытке хаоса. Фашист готов пожертвовать мучительной свободой ради порядка и притвориться, что его неискупленное страдание бессмысленно и ничего не нужно делать только для себя. Декадент верит, что свобода может быть достигнута без строгой дисциплины и ответственности, потому что не знает ужасной природы неделимой основы реальности и не желает нести бремя порядка. Когда он начинает страдать (а это обязательно происходит), то не позволяет реальности этого чувства доказать ему, что некоторые явления действительно существуют, потому что их принятие заставило бы его поверить и начать действовать (и не менее болезненно осознать, что его прежние убеждения глупы и вредны).

Рис. 59. Составные элементы существования, реприза

Способ адаптации фашистов – это прежде всего метод прямого контроля над неизвестным. Как и древние предки, современные люди отождествляют чужака с драконом хаоса. Незнакомец действует и думает по-своему. Если ему позволить открыто выражать мысли, последствия будут непредсказуемыми и опасными. Крайний консерватизм допускает ограничение неопределенности – уклонение от неизвестного. Он выполняет эту функцию, гарантируя, что каждый член группы действует, воображает и мыслит так же, как все остальные (а точнее, как лидер – мрачная пародия на героя). Поэтому в смутные времена, в периоды роста безработицы или политической нестабильности всегда возникает призыв к возвращению в «славное прошлое». Обуреваемый страхом фашист считает, что в мире должен существовать образцовый порядок, и любая мысль о беспорядке его ужасает. Вселенная, которую он создает (если предоставляется такая возможность), работает как отлаженный механизм и бесконечно бесплодна. Строжайшее подчинение позволяет хотя бы временно ослабить и ограничить тревогу, но наносит ущерб гибкости группы (его группы) – ее способности реагировать на неизбежные изменения. Если использовать биологическую метафору, фашист стремится вытеснить генетическое разнообразие из своего «вида». Все должны действовать одинаково в ответ на новые вызовы и находить одно и то же (вероятно, неправильное) решение для любых проблем. Подавление отклонения от нормы стимулирует появление неизвестного в негативном обличье в неопределенном будущем (игнорируемые проблемы не исчезают, а усугубляются, поскольку у них есть свой собственный специфический путь развития). Поэтому фашистский порядок несет в себе семена разрушения.

Фашист остается непреклонным и жестоким даже ценой собственной стабильности. Нацисты с каждым годом все яростнее преследовали евреев, поскольку это все больше мешало военным действиям. Таким образом, ненависть к почитателям Гитлера по мере развития Третьего рейха стала настолько мощной силой, что победила фашистский патриотизм, возбуждаемый смертельным страхом перед неизвестным, трусливой любовью к порядку, а также неприятием трагических условий существования и тягот жизни, подчеркивающих все вышеперечисленное.

Неправо умствующие говорили сами в себе: «коротка и прискорбна наша жизнь, и нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил из ада.

Случайно мы рождены и после будем как небывшие: дыхание в ноздрях наших – дым, и слово – искра в движении нашего сердца.

Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдет, как след облака, и рассеется, как туман, разогнанный лучами солнца и отягченный теплотою его.

Ибо жизнь наша – прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается.

Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью; преисполнимся дорогим вином и благовониями, и да не пройдет мимо нас весенний цвет жизни; увенчаемся цветами роз прежде, нежели они увяли; никто из нас не лишай себя участия в нашем наслаждении; везде оставим следы веселья, ибо это наша доля и наш жребий.

Будем притеснять бедняка праведника, не пощадим вдовы и не постыдимся многолетних седин старца.

Сила наша да будет законом правды, ибо бессилие оказывается бесполезным (Пм. 2: 1–11).

Фашистов побуждают к жестокости эмоциональные последствия патологически ужесточающегося порядка. Когда источник живой воды иссякает, от существования не остается ничего, кроме неизбежных страданий и отчаяния, усугубляемых страшной скукой. Кроме того, неизбежно накапливается аномалия, поскольку людям навязывают все более строгие правила. Это усиливает ассоциацию хаоса с болью, разочарованием и отупением. Человек, испытывающий избыток таких эмоций, имеет все основания быть мстительным, агрессивным и жестоким – он доходит до такого состояния, когда это становится практически неизбежным.

Неизвестное появляется только тогда, когда совершается ошибка. Фашист заявляет: «Я знаю все, что нужно знать» – и поэтому не может ошибаться. Но заблуждение – мать всего сущего. Таким образом, неспособность признать несовершенство означает неприятие познания, смерть адаптации и возрождение неизвестного в негативном обличье. Если вы не меняетесь в условиях постоянного постепенного преобразования, неизбежно накапливаются несоответствия и неисправленные ошибки. Чем более вы упрямы (вернее, высокомерны), тем дольше они будут наслаиваться друг на друга. Рано или поздно неизвестного становится так много, что от него невозможно больше прятаться. В этот момент появляется дракон подземного мира, раскрывает пасть, и вы отправляетесь в чрево зверя, во тьму ночи, в царство мертвых. В такой обстановке легко рождается ненависть.

Декадент убежден, что знания не существует, и не пытается ничего достичь. Как и его авторитарный близнец, он делает себя неуязвимым для ошибок, которые неизбежно совершаются при достижении какой-то ценной, определенной и желанной цели. Декадент говорит: «Все, что мне говорили, неверно. Появление нового и необъяснимого – лучшее