Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

даже в применении собственной силы в надежде защититься от индивидуальной уязвимости, потому что истинный героизм, независимо от его источника, способен изменить существующее положение дел. На самом деле такие люди паталогически подавляют единственное качество личности, которое действительно может обеспечить такую защиту, и отрицают способность запустить процесс, фактически обеспечивающий безопасность и свободу:

Путешественника, повидавшего много стран, народов и континентов, спросили, есть ли у людей похожие качества. Он ответил: все они склонны к лени. Некоторые подумают, что более справедливо было бы сказать, что все они боязливы и прикрываются обычаями и общим мнением. В сущности, каждый человек отлично знает, что приходит в этот мир только один раз и никакая случайность, какой бы странной она ни была, не сможет снова собрать воедино уникальное и разнообразное множество его личности. Он знает это, но скрывает, словно совесть его нечиста. Почему? Из страха перед ближним, который настаивает на условностях и прячется за ними.

Но что заставляет людей бояться своего ближнего, думать и действовать как стадо и не радоваться самим себе? Возможно, в редких случаях, это чувство стыда. Но гораздо чаще это стремление к комфорту, инертность – короче говоря, та склонность к лени, о которой говорил путешественник. Он прав: мы ленимся даже больше, чем боимся, а больше всего мы боимся неприятностей, которые могут случиться из-за нашей безусловной честности и наготы.

Только художники ненавидят неряшливую жизнь, позаимствованную у тех, кто разделяет другие взгляды. Они указывают на нечистую совесть каждого и раскрывают тайну о том, что все люди по-своему чудесны; они осмеливаются показать их без прикрас, до последнего мускула, тем более, что человек прекрасен в своей уникальности и достоин созерцания, он нов и невероятен, как всякое произведение природы, и отнюдь не скучен.

Когда великий мыслитель презирает людей, он презирает их лень, потому что именно из-за нее они кажутся штампованными куклами, равнодушными и недостойными товарищества или наставления. Человек, не желающий принадлежать к массе, должен просто перестать быть довольным собой. Пусть он следует зову совести, которая кричит: «Будь собой!» То, что вы сейчас делаете, как высказываете свое мнение и чего желаете, на самом деле не вы[485].

Отрицание уникальной индивидуальности превращает мудрые традиции прошлого в шоры настоящего. Применение буквы закона, когда необходим его дух, – это насмешка над культурой. Покорно следовать за другими кажется безопасным и не требует размышлений, но бесполезно идти по проторенной дороге, если сама местность изменилась. Человек, которому не удается пересмотреть привычки и взгляды в результате произошедших перемен, обманывает себя, отрицает мир, пытается заменить саму реальность ничтожным своеволием. Притворяясь, что все не так, как есть на самом деле, он подрывает собственную стабильность, разрушает будущее и превращает исторический опыт из убежища в тюрьму.

Ложь превращает индивидуальное воплощение коллективной мудрости прошлого в олицетворение несгибаемой глупости. Это прямой, добровольный отказ от всего, что в настоящее время доподлинно известно. На самом деле, никто не знает, что в конечном счете является истиной, но честные люди используют свой опыт наилучшим образом. Нравственные убеждения, пусть и несовершенные, с какой-то гипотетической, недоступной обычному пониманию точки зрения отражают то, что они видели и кем являются, поскольку они прилежно трудились, чтобы все это осмыслить. Нам нет необходимости видеть и слышать абсолютно все – это сделало бы саму истину чем-то непостижимым. Нужно лишь представить и приспособиться к тому, что было увидено и услышано, – к тем явлениям, которые характеризуют природу и общество, а также формирующуюся личность. Истина ребенка и взрослого отличаются, потому что их опыт – их реальность – различны. Честный малыш смотрит на мир широко открытыми глазами, он думает не так, как его родители. Однако взрослый, который все еще пользуется моралью ребенка, несмотря на свои способности, лжет и прекрасно знает об этом.

Ложь – это сознательное следование ранее пригодной схеме действия и толкований – нравственной парадигме, – несмотря на присутствие нового опыта, который невозможно осмыслить с помощью этой схемы, несмотря на новое желание, которое нельзя удовлетворить привычными средствами. Ложь – это преднамеренное отвержение необычной информации на определенных и взвешенных условиях. То есть лжец сам выбирает игру, устанавливает свои правила, а потом жульничает. Этот обман есть неспособность расти и созревать, отказ от самого процесса познания.

Таким образом, в большинстве случаев ложь является скорее греховным бездействием, а не действием (хотя второе также возможно). Это добровольный отказ от исследования и обновления. Появление чего-то нового в непрерывном потоке бытия лишь указывает на то, что привычная целенаправленная схема, в рамках которой совершаются и оцениваются поступки, несовершенна. Место такого дефекта, причины его появления и смысл (потенциал для изменения толкования и поведения) являются чисто гипотетическими на первом этапе возникновения и изучения аномалии. Нужно хорошенько постараться, чтобы точно определить значимость неизвестного, прежде чем заявить о том, что оно пережито и тем более постигнуто; совсем не просто перейти от чисто эмоционального восприятия к пересмотру взглядов и образа действия (к изменению сознания, личности). Поэтому бездействие – это самая простая и распространенная ложь: человек может просто отказаться от творческого исследования, и капканы ошибки останутся скрытыми – по крайней мере, временно. Такой отказ означает отсутствие усилий по обновлению процедурной и декларативной памяти, адаптацию к настоящему как к прошлому, отрицание мышления. В конце концов, не все ошибки неизбежно исправляются, это не легкое и не автоматическое действие. Посредничество между порядком и хаосом требует мужества и немалых усилий.

Отождествление с героями прошлого (необходимое, но имеющее скрытый патологический потенциал) превращается в саботаж лжеца, добровольно лишившего себя способности к личному героизму. Слияние с группой и принятие своего положения в ней означает доступ к власти – к коллективной силе и техническим возможностям культуры. Эта власть очень опасна в трусливых и неправедных руках. Лжец не видит никакой ценности в собственной или чужой слабости либо в отклонении – для него там присутствует лишь потенциал хаоса или неопределенности, который также ничего не стоит. У него нет ни сочувствия, ни терпения, ни понимания своих недостатков или сильных сторон, поэтому он не может трепетно относиться к слабостям и силе других. Лжец притворяется, что берет самое лучшее из прошлого, потому что он не может терпеть присутствие необходимого отклонения в настоящем. Он становится тираном, потому что не хочет оставаться дураком.

Лжец не выносит аномалии, поскольку она провоцирует тревогу, которой он упорно не хочет и не может противостоять. Он привык сначала избегать, а затем активно подавлять любое исследование окружающего мира, которое не вписывается в культурно обусловленную