Воля Неба и судьба человека. Труды и переводы - Лариса Евгеньевна Померанцева

Молодая прекрасна была —

Что-то с нею теперь?

В «Книге песен» заметное место принадлежит «славам» – отважному воину, доброму мужу, гостю и хозяину или, как в приводимой ниже песне, – хорошему охотнику.

Шу на охоту сбирается

(I, VII, 4)

Шу на охоту сбирается,

Запрягает четверку коней.

В руке – туго вожжи сплелись,

Пристяжные словно танцуют.

Шу в заросли только въехал

И разом пламя взметнулось[485].

Обнажившись, на тигра идет.

И вот уж подносит всем тигра!

«Ах, Шу, уймись!

Смотри, поранят тебя!»

Шу на охоту сбирается,

Запрягает четверку каурых.

Впереди коренные закинули головы,

И клином к ним – пристяжные.

Шу в заросли только въехал,

И разом пламя все охватило.

Шу – отличный стрелок,

Возничий он тоже добрый,

То придержит коней,

То их пустит вперед.

Шу на охоту сбирается,

Запрягает четверку пегих.

Коренные – ноздря в ноздрю,

И пристяжные – что руки вдоль туловища.

Шу в заросли только въехал,

И разом вспыхнуло пламя.

Вот кони его замедляют бег,

Все реже стрелы мелькают,

Вот уж снят колпачок с колчана,

Расстегнут лука чехол…

В Китае не сложилось эпопеи, подобной греческим или индийским. Но в «Книге песен» сохранилось около десятка эпических песен, развитых по форме и дающих возможность предполагать существование целой эпической традиции. Среди них можно выделить песни мифологического содержания, песни героического цикла, исторический эпос, рассказывающий уже о современных певцу героях. Эпическая песнь вызрела в древнем Китае до такой степени, что в ней начался процесс циклизации. Следы этого процесса мы видим во многих песнях, но особенно отчетливы они в «Уединенном храме». Песня начинается с рождения человеческого рода, но понимается этот момент уже не мифологически, а эпически – это рождение племени чжоу. Культурные герои здесь учат цивилизаторской деятельности не людей вообще, а данное племя, и сами они понимаются не просто как герои-полубоги, но родоначальники племени, предки. Полулегендарные первые цари толкуются как их потомки, в свою очередь передающие власть над все расширяющимися владениями своим потомкам, к каковым и относится воспеваемый луский гун.

Уединенный храм

(IV, IV, 4)

I

Тих и покоен уединенный храм,

Торжествен в своей красе.

Славна в веках Цзян Юань[486],

Добродетель ее без изъяна.

Так положил Высокий Владыка[487],

Чтоб без страданий и без вреда,

Без опозданья и в самый срок

Родить ей Просо-Владыку[488]

Ниспослано счастье великое.

Гаолян и просо – ранние и поздние,

Ранние и поздние бобы и пшеницу —

На всей земле

Велит народу он высевать.

Просо и гаолян,

Черное просо и рис,

Велит он сеять на всей земле.

Так продолжил он Юя деянья[489].

II

Проса-Владыки внук

Поистине Великий был ван[490].

Склон южный циской горы[491] заселив,

Он шанцев[492] начал теснить.

Когда же цари Мирный, Воинственный[493] встали,

Они продолжили Великого вана дела.

Пришел назначенный Небом срок[494],

И сошлись на равнине Муе[495].

«Мужайся, будь тверд,

Высокий Владыка с тобой!»

Разбиты шанские рати,

Великий подвиг свершен.

И молвил ван[496]: «Дядя[497]!

Старший сын твой

Да правит в Лу,

Да расширит его границы,

Да будет Чжоускому дому опорой!»

III

И вот лускому гуну дано повеленье:

«Править тебе на востоке.

Дарую тебе долины и горы,

Во владенье – поля и земли».

Ныне же внук Чжоугуна,

Сын Чжуангуна[498],

Под драконовым знаменем жертву правит,

Четверки коней его окружают.

Ни весны, ни осени не пропусти,

Жертвы все принеси без ошибки,

Славному-Преславному Владыке,

Преславному предку – Просо-Владыке,

Отправь жертву красным быком.

Пусть будет вкусна и предкам угодна она,

Да ниспошлют они счастье великое!

Чжоугун и славные предки

Да одарят тебя счастьем!

IV

Осенью – жертву приносишь,

Летом – для жертвы быков пасешь,

Белого быка и красного быка.

Торжественно жертвенные кубки стоят,

Опалена шкура, настругано мясо и отвар готов,

Стоят сосуды, из бамбука плетеные,

Из дерева выточенные столики с жертвою,

В торжественном танце взлетают щиты.

Это праздник сыновнепочтительного внука!

Славься и цвети,

Долголетья тебе и богатства.

Храни этот восточный край[499],

Да будет вечно Луское царство,

Твердо и неколебимо,

Незыблемо и прочно!

Саньшоу[500] тебе клянутся в дружбе

Крепкой, как холм, надежной, как гора.

V

Колесниц у гуна – тысяча,

Красные перья на копьях, зелёные шнуры на луках,

Копья короткие и длинные, луки тяжелые и легкие,

Соратников гуна – тридцать тысяч,

Шлемы с раковинами, киноварная перевязь —

Несметны воинов ряды.

Жунов и ди поразили,

Цзинам и шу отплатили[501],

И нет таких, которые бы не покорились!

Славься и цвети,

Долгих лет тебе и богатства,

Желтых волос и горбатой спины[502]!

Старцы[503] да пребудут с тобой,

Да будешь славен и велик,

Да будешь стар и сед,

Тысяч и тысяч тебе лет,

С вечными бровями[504] да будешь невредим!

VI

Грозные горы Тайшань

Над Луским царством высятся.

Гуй и Мэн[505] наши,

Будет нашим и весь восток,

Приморские царства,

Хуай и и[506] придут,

Не будет нам непокорных —

Все это луского гуна подвиг!

VII

Горы Фу и И[507] – наши,

Будут нашими и сюйские земли,

Приморские царства,

Хуай и и, мань и